Переход через хребет Ангилиска занял несколько дней. Вечерами я упорно тренировался в обращении с мечом, доставая всех подряд. Мне нужен был умелый противник, чтобы стать лучше, и я его нашел. Вернее, он нашел меня при содействии Амадея. Не знаю, что такого менестрель сказал Кадану, но тот каждый вечер приходил в наш лагерь, чтобы истязать меня. Тренировкой это сложно было назвать. Ни разу мне не удалось одолеть этого воина. Я ходил весь побитый и грязный, наглотавшийся земли и пыли, но оно того стоило — после тренировок всегда приходила Энвиса. Она мило улыбалась, обрабатывая мои ссадины и царапины, а я чувствовал себя самым счастливым во всей Акрасии.
Признавать собственную слабость перед той, что заставляла моё сердце трепетать, было стыдно, но шансов на победу у меня не было. Кадан был выдающимся воином. Вряд ли его мог одолеть неопытный мальчишка.
Тогда я тихо недолюбливал Кадана за его надменные взгляды во время тренировок и едкие комментарии в адрес моей неуклюжести, но уже неделю спустя понял, что в бою я стал чувствовать себя в разы увереннее. Сейчас я с благодарностью вспоминаю те вечера. Ни до, ни после у меня не было такого строгого и умелого наставника, каким был (и наверняка всё ещё есть) Кадан. Со временем мы даже смогли стать друзьями. Увы, после празднования победы Кадан покинул отряд, и мы больше не встречались, хотя я верю, что пятьдесят лет для него — просто слишком маленький срок, и однажды я увижу старого друга вновь. Хотя старым стал я. Порой я представляю, как он удивится, увидев, как моё лицо испещрили морщины, а волосы стали седыми, как снежные шапки гор…
После того как наш разношерстный отряд преодолел хребет Ангилиска, остро встал вопрос о том, как нам продвигаться дальше. Юдейские корабли давно и надёжно лежали на дне у южных берегов Артемиса. Силлины, прибывшие в Артемис порталом, не могли перенести такую толпу. Кроме того, они не имели чёткого понимания, куда именно строить переход. Корабли, даже при наличии магии, строятся очень долго. Гномы вообще не горели желанием отправляться вплавь. А идти нужно было. Разлом, из которого лезли фетранийские отродья, был за морем.
Ситуацию спасли Нинав и Амадей. Пока все спорили до хрипа, менестрель просто сел на берегу и принялся играть, а Нинав что-то пела на языке, который был мне незнаком. Никто и внимания не обратил. Многим и до этого казалось, что Амадей немного не в ладах с головой, а уж Нинав порой и вовсе вела себя как ребёнок. Старый лазенис играл весь день, а затем вечер и всю ночь напролёт. И всё это время Нинав пела, не смолкая ни на мгновение. Я помню, как Энвиса несколько раз подходила к менестрелю, что-то говоря на своём языке, который я не знал в те годы. Амадей лишь качал головой и продолжал играть. К ночи даже я начал переживать за Нинав. Песня та была красивой, но какой-то грустной. Так поёт ветер в скалах. Тоскливо, с надрывом, рассказывая о своей судьбе.
На рассвете я проснулся от того, что земля подо мной заходила ходуном. Скалы дрожали, а море будто вскипело. Никогда в жизни мне не доводилось видеть ничего подобного. Я не одарён магией и не способен видеть тонкие материи чар, но то, что происходило тогда, до сих пор за гранью моего понимания. Амадей продолжал играть на лютне, Нинав пела, а море перед нами отступало, оголяя дно. Шустро сновали мелкие рыбки, уходя вместе с водой, а земля дрожала оттого, что дно поднимается.
Сейчас эти земли зовутся Кабатией. Дно моря стало богатым цветущим краем. Мне довелось там побывать однажды, когда навещал Кассия. Я до сих пор не понимаю, как два лазениса смогли сделать то, что сделали. Когда я спросил Амадея об этом, старый лазенис просто улыбнулся и сказал, что они ничего не сделали — всего лишь попросили богиню Гивену позволить им пройти. Я слышал, что прежде, на заре Акрасии, младшие боги часто проявляли себя, помогая смертным, но тот случай был первым и единственным, который мне довелось видеть воочию.
К полудню море окончательно отступило. До самой линии горизонта раскинулись песчаные холмы и высокие скалы. Кристаллы соли ярко блестели в лучах солнца.
Мы отправились в дальнейший путь, преодолевая барханы солёного песка. Пожалуй, эта часть путешествия была самой сложной: днём нас донимала жара, ночью воздух быстро становился холодным, магам приходилось поднимать пресную воду из-под песка, а съедобных растений или животных, на которых можно было бы охотиться, не было вовсе. И всё же я с улыбкой вспоминаю те дни, а вернее вечера. Наверное, именно тогда и начался наш роман.