В начале это были просто разговоры по вечерам у костра — да и какая может быть романтика, когда вокруг столько народу — и всё же я радовался каждому её взгляду и каждой улыбке. Стоило нам встретиться глазами, как, казалось, все остальные просто исчезали, оставляя нас вдвоём. Я и по сей день храню в сердце те краткие моменты, когда мне удавалось коснуться кончиков её пальцев, передавая чашку с травяным отваром.
Кассий посмеивался надо мной, Калатур пытался давать советы, Рунарт неодобрительно поджимал губы, а Кадан только молча качал головой. Думаю, он с самого начала понимал, что эти чувства обречены, но не хотел вмешиваться, позволяя мне ошибиться…
***
Демонов становилось больше с каждым днём. Порой мы не могли толком поспать несколько ночей подряд — на нас то и дело нападали. До Загорья дошли не все…
Помню, как мы радовались, завидев на горизонте полосу леса и вершины гор. К тому моменту мы все уже слились в один большой разношерстный отряд, забыв про расовые различия. Я бы не сказал, что мы стали друзьями, но все понимали, что наличие рядом товарища увеличивает шансы выжить.
Загорье поразило меня удивительной природой. Там, где демоны ещё не выжгли землю, высились огромные сосны, а горы, казалось, достают вершинами до небес.
Тренировки с Каданом стали в разы сложнее — если раньше он колотил меня голыми руками, то теперь вооружился палкой. Наверное, это можно было считать прогрессом в моих навыках. В остальном выживать стало заметно легче. В Кабатии — так Кассий назвал эти земли — нас постоянно мучила жажда, так что первое время вода из горных источников казалась сладкой, как нектар. Хорн снова приносил добычу, а чай с сосновыми почками и местными травами получался таким душистым, что можно было выпить три чашки за вечер.
Темнело в горах быстро, и с наступлением ночи становилось прохладнее. Много костров не жгли, чтобы не привлекать внимания демонов, и вокруг лагеря по ночам царил таинственный полумрак. Я часто уходил в темноту. Сидеть у костра и слушать вечернюю болтовню ни о чём было невыносимо. Меня разъедали изнутри невысказанные чувства. Я видел, как заигрывает с Кассием Кталха, и порой они двое куда-то исчезали среди деревьев на пару часов. Я понимал, для чего, и искренне радовался за друга, но это не мешало мне умирать от любви. Сердце невозможно заставить разлюбить. Энвиса была мила и добра со мной, но точно так же она была мила со всеми вокруг, и это вызывало в моей груди бурю ревности. Наверное, если бы в то время какой-нибудь демон вздумал искушать меня, я бы сдался с потрохами.
В одну из ночей я неприкаянно бродил неподалёку от лагеря в одиночестве. Оставаться одному в такое время было безрассудно, я прекрасно это осознавал, но молодость на то и дана, чтобы совершать глупости. Порой мне хотелось умереть, тогда мерзкое чувство, что будто разъедает изнутри, исчезло бы, но я просто бродил в ночи, а потом возвращался и ложился спать. С утра хотелось есть, потом нужно было шагать дальше или отбиваться от очередного отряда демонов. Рутина отвлекала от душевных терзаний, и умереть не получалось. Конечно, можно было бы как-нибудь подставиться под удар, но если умирать, то как-нибудь героически, чтобы те, кто выжил, потом слагали об этом если не легенды, то хотя бы балладу. К счастью, героические смерти обходили меня стороной.
Однажды ночью я сидел на берегу горного ручья. Вода перетекала по камням с приятным журчанием. В серебристом свете луны можно было рассмотреть, как в небольшой заводи копошатся бледные раки. Я бросал в воду камушки, наблюдая за тем, как после каждого булька раки тревожно замирали, но потом успокаивались и снова принимались шарить среди гальки в поисках съестного. Их вторжение демонов совершенно не беспокоило.
Энвиса практически бесшумно подошла и села рядом, аккуратно расправляя несуществующие складки на подоле мантии. Женщины её народа имели весьма странное понимание того, как должно выглядеть боевое облачение чародейки. С одной стороны, оголённые ноги мне нравились, но с другой — вызывали лютые приступы ревности, когда на Энвису смотрел кто-то другой.
Какое-то время мы молчали. Она смотрела на звёзды. Я не знал, что сказать. В конце концов, решив, что второго шанса может просто не представиться, я выпалил признание. В голове слова подбирались легко, но стоило открыть рот, получалась какая-то ахинея. От стыда хотелось провалиться под землю.
В ответ на моё пылкое признание Энвиса по-доброму улыбнулась. Откровенно говоря, я думал, она засмеёт меня. Не получив отказа, я так осмелел, что рискнул поцеловать её. Не думаю, что в тот вечер в Акрасии был кто-то счастливее меня, потому что спустя пару мгновений женщина моей мечты робко ответила на поцелуй.