Таллеан скривился от того, насколько приторно и льстиво звучали эти слова. Мелочь тоже скривилась и выглядела крайне жалко. Она прижала ушки к голове и медленно попятилась спиной к центру портала, но юноша успел схватить её за руку. Шагающий в тенях нахмурился, наблюдая за происходящим. Не было похоже, что Анариан допущен в мэлринд, и происходящее было вопиющим нарушение границ дозволенного в общении. Аньюриэль, едва не плача, дергала руку, стараясь освободиться из цепкой хватки ухажера. Юноша явно пользовался мнимым уединением, полагая что если никого нет рядом, то никто не осудит его хамство и наглость, а маленькая Ари, оставшаяся сиротой, всё равно никому не пожалуется.
Он наблюдал за разворачивающимся внизу идиотизмом и ждал, когда важная мелочь наконец проявит характер вместе с силой и объяснит зарвавшемуся ухажеру, что не ему пытаться держать в руках это пламя. К его огромному разочарованию, малявка лишь пыталась вырваться и мямлила что-то себе под нос. Аньюриэль отчаянно озиралась по сторонам, дергала руку и, судя по покрасневшей мордашке, была готова разрыдаться. Шагающий в тенях медленно втянул воздух сквозь сжатые зубы.
Почему она не использует магию?
Хотелось поколотить этого мальчишку от всей души, чтобы неповадно было приставать к тем, кто слабее. Тем временем ситуация внизу достигла апофеоза абсурда — Анариан достал из кармана обручальный браслет и принялся по новому кругу распинаться о своей безграничной влюбленности, прося принять помолвочный браслет в знак серьёзности его намерений. Глаза Аньюриэль округлились от ужаса. Этого Таллеан стерпеть уже не смог. Он тенью скользнул вниз и метнулся к порталу. Один точно выверенной удар. Треск ломающейся кости. Звон браслета, скатившегося по камням и вопль боли. Важная мелочь подбежала к нему, прячась позади. Шагающий в тенях успел заметить синяк у неë на запястье.
Надо было сломать засранцу шею.
Анариан прижал к себе сломанную руку и орал как корень мандрагоры. Таллеан сделал шаг вперëд, ударив его кулаком в челюсть. Юноша упал на бок, прямиком на сломанную руку и заорал ещё сильнее. От этого зрелища в груди разливалось чувство мрачного удовлетворения. Таллеан решил не останавливаться на достигнутом и с удовольствием пнул поверженного противника.
— Рот закрой.
Его спокойный голос подействовал на юношу отрезвляюще. Тот прекратил орать и уставился на его протез. Взгляд медленно поднимался, скользнул по рукояткам клинков, что торчали из поясных ножен, прошелся по шрамам на руках и предплечьях. К тому моменту, как их взгляды встретились, на лице Анариана поступил ужас узнавания.
— Аль’Джадан…
— Собственной персоной. И, да будет тебе известно, эта малявка под моей опекой, а я крайне недоволен тем, что сейчас имел неудовольствие наблюдать. Ещё раз подойдëшь к ней — убью. Я понятно выражаюсь?
Юноша сдавленно пискнул в ответ, практически забыв о сломанной руке и разбитом лице, и отползал к порталу. Реакцию можно было расценивать как полную и безоговорочную капитуляцию противника.
— Проваливай и не смей больше появляться тут, обсос, — Таллеан пинком придал ему ускорения и активировал портал.
Незадачливый ухажер исчез во вспышке света. На несколько секунд повисло молчание. Таллеан размышлял о возможных последствиях своего решения. Как опекун Аньюриэль, он имеет полное право применить силу в обстоятельствах, когда его воспитаннице что-то угрожает, так что особых проблем быть не должно. Вероятно уже через час к нему прилетит магический вестник от Ард Рены с приглашением на приватную беседу, где его попросят не калечить отпрысков знатных родов. Или никого не калечить — зависит от настроения Азены. Хотя, возможно, мальчишка будет достаточно умён и не станет распространяться о том, где и как получил травмы, чтобы обстоятельства не стали общеизвестны.
— Вот, — важная мелочь стояла рядом, протягивая ему окровавленный зуб. — Ты его победил, а такого ещё нет в коллекции.
— Я его не убил, так что выброси, — Таллеан наклонился, поднимая браслет. — Это на случай, если мелкий утырок пойдёт жаловаться.
— Но ведь среди трофеев нет зубов силлинов, только люди и демоны.
— Выброси. Смысл трофея в том, что его берут от поверженного врага, а этот сбежал. И сколько раз я тебе говорил не рыться в сундуках…
Он покачал головой и пошел в сторону дома. Важная мелочь бежала рядом и выглядела вполне довольной жизнью.
— Если кто-то ещё будет тебя обижать — просто скажи мне, а я разберусь, поняла?
— Он не обижал, просто… Не знаю, как объяснить, — она замерла, задумавшись.