После этих снов Аману было особенно плохо. Физически он был полон сил, но внутри как будто что-то умирало, поэтому он перестал топить камин. Была в этом и ещё одна причина, в которой было стыдно признаваться даже самому себе, но где-то в глубине души он был уверен, что заслуживает кошмары и мучения. Аман верил, что не имеет права на спокойную, счастливую жизнь, после всего того, что натворил. Он считал эти бессонные мучения и кровавые кошмары необходимым злом, ища в них искупления. Он боялся их и в тоже время желал. Желал терзать себя, желал мучиться, желал наказывать самого себя, потому что никто иной не пытался этого сделать.
Но даже самому суровому палачу нужен отдых и Аман предпринял первую попытку выйти из башни. Остров он обошел быстро и, не найдя ничего интересного, сел на камень у полосы прибоя, смотря на море. В его человеческой жизни Аману доводилось слышать стихи, в которых менестрели воспевали красоты морских пейзажей. Сам Аман на побережье оказался второй раз в жизни и какого-либо восхищения не испытывал. Даже пахло здесь чём-то гнилостным. Возвращаться в башню дэрону не хотелось. Он не спал уже несколько дней и чувствовал, что его вот-вот может спорить сон. Аман понимал, что его чувства ненормальны. Он одновременно и хотел этих мучений и стремился оттянуть эту пытку как можно дальше.
Дэрон поднял небольшой камешек и швырнул его в воду. Волна с хлопающих звуком поглотила дар и разбилась о камни. Аман поджал ноги, обхватив их руками, и оперся на колени подбородком, бездумно смотря вдаль.
— Если хотел погулять, можно было просто сказать, — донеслось насмешливое в спину.
Аман вздрогнул, выходя из отрешенного состояния, в котором пребывал какое-то время.
— Ты вернулся? — он растерянно смотрел на Кармиана.
— Как видишь, — потешался над ним демон. — Пришлось побегать, чтобы Казерос остался доволен, но это неинтересная история.
— Готовится вторжение? — слова сорвались с языка прежде, чем он осознал, что и, главное, у кого спрашивает.
— Разве ты против? Или демоны, по-твоему, не заслуживают спасения? — веселиться Карман перестал.
— Просто думаю, что это можно было сделать как-то мирно. Но фетранийцы неизменно нападают, убивают, разрушают.
— Да неужели?! А ты знаешь, кто напал первым в то время, когда открылся Первый Разлом?
— Демоны, — ответил Аман, припоминая, прочитанную ещё во времена послушничества, «Хронику сражений времён Первого Разлома».
— Да?! — Кармиан издевательски ухмыльнулся. — В Фетрании другая история: фетранийцы вышли из разлома, впервые увидели свет и цветущий луг и замерли, восторгаясь открывшимся им миром. Это были мирные демоны, но акрасийцы набросились на них с оружием. Кстати, это вы окрестили мой народ «демонами», а ведь в Фетрании, как и в Акрасии, много разных рас. Игхарам постарался, создав свой мир разнообразным.
— Историю каждый пишет по-своему, — пожал плечами Аман. — Сейчас уже не разобрать, кто был прав, а кто виноват.
— Думаешь, люди не способны на зло и жестокость?
Ответить ему было нечего. Аман знал, что способны. Он не раз видел человеческую жестокость, даже испытал на своей шкуре. Да и не только люди были способны на жестокость… Он знал, что войны в Акрасии были и без участия демонов.
— Думаю, ты и вправду засиделся. Пойдём, покажу тебе кое-что. Тебе понравится.
Последнее Кармиан произнёс злорадно-обещающе. У Амана вдоль позвоночника пробежал неприятных холодок. Он настороженно смотрел на раскрывшийся портал. Внутри всё сжалось от предвкушения чего-то неизведанного — этот безжизненный остров ему уже надоел. Хотелось увидеть что-то новое и, в тоже время, Аман понимал, что Кармиан не покажет ему ничего из того, что действительно понравится. Скорей всего, он увидит какую-то битву. Одну из многих, которые люди развязали из-за пустяка. Предвкушая отвратительное зрелище побоища Аман шагнул в портал.