Выбрать главу

С другой стороны, практичность в её ситуации не играла роли. Белый цвет символизировал начало взрослой жизни, которое шло от ритуала Нового рождения. Сегодня Анью должна была предстать перед вратами Элзовин и открыть себя, чтобы душа почившего силлина слилась с ней и стала её наставницей. Чародейка провела ладонью по юбке, разглаживая несуществующие складки. Сердце в груди так и норовило ускориться, выдавая её волнение. Она медленно вдохнула, прикрыв глаза, и так же медленно выдохнула, стараясь успокоиться. Ещё утром казалось, что время есть, но стоило надеть платье, как иллюзия свободы растаяла, как туман под воздействием светлой магии.

Медленно открыла глаза. Отражение смотрело на неё перепуганным взглядом и тут же нахмурилось сильнее. Нужно было привести в порядок ещё и волосы. Анью покрутила прядь между пальцами, размышляя о том, что привычная коса не подойдёт масштабу мероприятия. Что можно было сделать она не знала и повернулась боком.

Платье плотно облегало грудь и талию, мягкими волнами струилось вниз, подчёркивая изгиб бёдер, и ниспадало на пол коротким шлейфом. Копна алых, как листва клёна, волос спускалась до середины спины. На фоне белой ткани её волосы выглядели ещё ярче, будто кровь.

Чтобы все точно знали, где маг крови.

Волнение задавала не столько сама церемония, за пять столетий ставшая традицией Рохэнделя, столько факт того, что она вполне может стать первой, кого никто не выбрал. Не то чтобы даро были важной частью жизни, ведь до того, как Азена сумела открыть Врата Душ, даро не было ни у кого. Спокойно жили без второй души и Таллеан, и Илания, родившиеся до Второго Вторжения. У её родителей не было даро. И всё равно было страшно. Страшно от того, что она выйдет на площадь, склонит колено перед Ард Реной, та откроет Врата, но никто не явится на призыв.

Кому нужен смесок в подопечные? Да ещё и с проклятой магией…

Прежде не было такого, чтобы ни одна душа не откликнулась. Был один, кто сам не явился на ритуал, но это разные ситуации. Уж если души предков сочтут её недостойной, то как она после этого явится на совет Ари, а это тоже неизбежная часть дня — после Ритуала Азена официально объявит её Ари рода.

Она заплела несколько тонких кос, уложив их магией на манер диадемы и собрала остальные волосы в пышный пучок, закрепив всё шпильками с алыми кристаллитами. Подвеска, подаренная Таллеаном, отлично дополнила образ. В коробе так же нашлись мягкие белые туфельки расшитые озерным жемчугом — Илания расстаралась до такой степени, что если её никто и не выберет, то хотя бы выглядеть Аньюриэль будет нарядно.

Чародейка ещё с минуту рассматривала собственное отражение. Волнение только нарастало — вот-вот должен был закончится Совет Ари и Илания придёт в Паргелий, чтобы сопроводить её к месту проведения Ритуала. Вообще это должен был делать Таллеан, как её опекун, но шагающий в тенях послал всех к демонам, не желая принимать участия в шумных мероприятиях.

Заметив движение, она подошла к окну, всматриваясь в дорожку, что вела к их домику от Паргелия. Илания со всех ног бежала и, судя по выражению лица Озёрной владычицы — новости хорошими не были.

Они не позволят мне принять участие в Ритуале…

Эта мысль породила противоречивые эмоции. С одной стороны так она точно не опозорится от того, что ни одна душа не посчитает её достойной. Но с другой — было до слёз обидно, что её так открыто презирают только за факт рождения.

Анью сбежала по ступенькам в кухню как раз тогда, когда Илания хлопнулась на стул. Таллеан, глядя на лицо гостьи, плеснул к травяному отвару немного эля.

— Не жадничай! — дождавшись, что количество эля уровняется с количеством чая, женщина выхватила чашку и залпом выпила всё содержимое.

— Что случилось? — прошептала Анью.

— У нас проблемы, — поставив чашку на стол, объявила Илания.

— Совсем проблемы или решаемо? — поинтересовался шагающий в тенях.

— После ритуала Азена объявит о твоём обручении, — со скорбным выражение лица ответила женщина.

— Каком обручении?!

Новость будто выбила пол у неё из-под ног. Таллеан звучно выругался на каком-то грубом наречии и залпом выпил всё то, что ещё оставалось во фляге.