Хронологическое исследование сочетается с полным сбором материалов из всех прослоек, а также с подробной фиксацией на чертежах остатков всех открывающихся при раскопках сооружений, многие из которых сохраняются до нашего времени лишь в виде незначительных следов. Только такое сочетание всех данных позволяет изучать любой раскапываемый участок в динамике его развития. Сравнивая материалы всех прослоек, археологи узнают, как развивалось хозяйство, как совершенствовались технологические приемы изготовления различных предметов, как развивалось искусство, как возникали и как углублялись процессы социального расслоения.
Само понятие комплекса явлений, исследование которого дает ответ на стоящие перед исторической наукой задачи, свойственно не только местам древних поселений. Оно неотделимо от процесса изучения другой важнейшей археологической категории — могильников. И здесь важно подробнейшее выявление всех особенностей погребального обряда. И здесь важен полный сбор всех предметов, сопровождавших умершего в его последний путь. Археологи до сих пор много спорят, например, о некоторых курганах X века на территории Древней Руси — принадлежали ли они славянам или скандинавам. И в тех, и в других имеются одинаковые наборы предметов, однако в устройстве самих могил были отличия в некоторых деталях. Если курган был раскопан без полной фиксации всех его особенностей, никто и никогда уже не сможет установить этнической принадлежности погребенного. Здесь не придет на помощь и антропология, потому что в X веке покойников перед погребением сжигали и у славян, и у скандинавов.
Установить древние этнические границы, свойственные какой-либо эпохе, возможно лишь раскопав со всей тщательностью множество курганов на большой территории и сравнивая между собой все детали их сходства и различия.
В не меньшей степени понятие комплекса свойственно и такой важной археологической категории, как монетный клад. Клады очень редко находят при раскопках. Обычно они обнаруживаются случайно, во время строительных работ или пахоты. И, к сожалению, не всегда попадают в музеи в полном виде. Очень часто узнавшие о находке клада музейные работники вынуждены кропотливо собирать разошедшиеся по рукам монеты и почти никогда при этом не бывают уверены, что им удалось собрать клад целиком. Мне хорошо известны случаи, когда монеты из одного клада приходилось собирать не только в разных городах, но даже в разных республиках. Так быстро расходились они из-за незнания «кладоискателями» настоящих потребностей науки.
Зачем нужен целый клад? Разве часть клада не дает представления о целом? Дает, но только приблизительное и небезошибочное. Любой клад — как бы фотографический снимок с состава денежного обращения очень короткого периода. Это станет понятным, если сравнить горсть современной мелочи с горстью мелочи, которой мы пользовались лет десять тому назад. Окажется, что хотя монеты и похожи друг на друга, как близнецы, но на них стоят другие даты. И если сегодня в этой пригоршне больше всего монет, чеканенных в самые последние годы, то монет десятилетней давности, преобладавших тогда, сейчас уже сравнительно мало. В древности на монетах дату не ставили, но они различались другими мелкими признаками. И если в руки ученых попадает только часть клада, можно впасть в ошибку, — или неправильно датировав его или же сделав неверный вывод о его составе. Может, например, показаться, что два клада, в действительности отделенные друг от друга заметным промежутком времени, практически одинаковы, а это, в свою очередь, повлечет за собой неверный вывод об экономическом застое в денежном обращении…
Я коснулся трех разных комплексов, правильное изучение которых возможно только при полном сохранении всех деталей, кажущихся порой несущественными. Но для характеристики любой исторической эпохи или любого, даже непродолжительного отрезка истории требуется сочетание данных всех этих комплексов, сведение их в единый источник, точность показаний которого целиком зависит от полноты каждой составляющей его части.
Представим теперь, что эти требования нарушены. Например, на древнем городище работают не квалифицированные археологи, а роет землю экскаватор. В массе выброшенной из котлована земли смешались прослойки всех веков и только отдельные курьезные предметы попали на глаза экскаваторщику и доставлены в музей. Курган раскопан не полностью, а колодцем, из него вынуты ценные украшения, вырванные из общего комплекса погребений. Из сотен монет клада в руках нумизматов остался какой-нибудь десяток. Что-то немногое сохранилось, но главное при этом утрачено. Нет возможности точно датировать предметы, нет условий уверенно определить их социальную принадлежность.
Если случайно найдены предметы, обладающие высокой материальной ценностью, их путь в музей порой оказывается длинным и извилистым. Пройдя через несколько рук, они оказываются в музее, как правило, без точного паспорта, говорящего о настоящем месте их находки. Такие предметы теряют большую часть своей ценности, утрачивая значение достоверного исторического источника. Если это произведение искусства, оно не перестанет быть художественным предметом, но ведь любой художественный предмет несет в себе не только эстетическую информацию. Он прежде всего памятник своей эпохи. И если он отторгнут от всего комплекса той эпохи, то и сама эпоха оказывается обедненной. Поэтому любые утраты такого рода не только замедляют процесс развития современной науки, они способны искажать и искажают научное представление о прошлом.
Дело обстояло бы проще, если бы эти утраты были вызваны только непониманием нужд археологии. Но ведь археология обращена к большинству людей не теми повседневно исследуемыми небольшими проблемами, сумма ответов на которые создает знание закономерностей нашей истории, а блеском драгоценных находок. Такие находки в археологической практике встречаются не часто. Трудно назвать хотя бы десяток археологов, чьи имена связаны более чем с одним открытием древностей большой материальной ценности. Однако многие поколения археологов накопили громадные собрания таких предметов, составивших золотые кладовые крупнейших музеев мира. И эти собрания, между прочим, приучили археологов, понимая значение этих вещей и ценя их научные возможности, не любить золотых предметов и драгоценных камней. Потому что рядом с миром науки существует еще и мир наживы, всегда готовый уничтожить ценности научные ради ценностей материальных. Символом этого мира всегда было сокровище, а единственным масштабом оценки древностей — их цена на черном, антикварном рынке. Мир наживы враждебен миру науки, а охота антикваров за шедеврами неотделима от неуважения к настоящему и прошлому человечества…
Основную часть рукописи Г. Босова занимает большой и цельный раздел «По следам грабителей могил» (Повесть о криминальной археологии), посвященный широко распространенным в наши дни в капиталистических странах и странах «третьего мира» подпольным «грабительским раскопкам», которые сами же западные эксперты квалифицируют как одну из форм международной преступности, — тайные раскопки и незаконный сбыт награбленных ценностей. Книга Г. Босова наглядно показывает, как рядом с археологией возникла и развивается антиархеология, имеющая очень давние корни. Она началась еще в глубокой древности с ограбления могил, превратилась затем в ограбление целых наций и ныне во многих странах достигла степени ограбления всей мировой культуры.