– Это было нечестно!
– Разве? – усмехнулся мужчина.
– Ты знаешь, что смухлевал, папа! В честной скачке мы бы с Трэвисом вас обогнали!
– Ох, Сара, нужно уметь достойно принимать поражение!
Девочка засмеялась:
– Ну, так прими его! Признай, что повёл себя нечестно…
– Будет тебе, Сара. Пора возвращаться в дом, а то наши стражники ненароком забьют тревогу!
– Ты зря так говоришь о них, папа. Ты же граф, их долг охранять твою жизнь…
– Ровно как и твою.
«Граф? – пронеслось в голове Трэдис. – Не знала, что у него была дочь! Но мне уже пора. Нужно найти выпадающую деталь…» Она начала осматриваться, но не могла заметить чего-то выделяющегося.
– А теперь, – мужчина погнал лошадь обратно к дому, – попробуй обогнать меня!
Лошадь девочки не сдвинулась с места.
– Ну, вот опять он! – заворчала Сара. – В чём смысл победы, полученной не стараниями, а хитростью?
В этот момент за спиной Трэдис раздался голос, и обе девушки повернулись на звук.
– Разве в хитрости не может быть своей прелести? – улыбнулся юноша.
«Лис!» – воскликнула про себя Трэй.
– Кто вы? – чинно спросила Сара. – Не слышала, как вы появились…
– Прошу прощения, моя леди, что заставил вас волноваться от встречи с незнакомцем, – он надел на лицо маску раскаяния, и Трэдис изобразила рвотный позыв, так неприятно ей стало от его притворства перед совсем юной девушкой. Вдруг в её голове вспыхнула мысль: «Моя леди? Он назвал её моя леди? Но разве можно так обращаться к незнакомке? Уж точно не «моя» леди. Может, это и есть лишняя деталь?.. Эта фраза пришла из моих воспоминаний!»
В тот момент, когда она поняла это, картинка начала размываться, звуки поплыли, так что теперь невозможно было разобрать слов. Девушку словно накрыло волной и перенесло в новое место. Трэдис решила, что первое воспоминание принадлежит самой Саре. Граф отобрал его у собственной дочери. Или же она добровольно отдала его? Но здесь был Лис, а значит, всё это связано.
Пространство вновь начало преображаться, создавая высокий потолок, стены, закрытые книжными шкафами, ночную темноту, разгоняемую несколькими свечами. Здесь также стоял стол, заваленный различными пузырьками с цветными жидкостями и флакончиками с мазями. В комнате стоял чуть сладковатый запах лекарств. На небольшой кровати у стены лежала девушка такого же возраста, как и Трэдис. У изголовья сидел мужчина, и всадница сразу узнала в нём графа, только борода его стала длиннее и гуще, а в глазах появилась какая-то озлобленность, исчезающая только когда он смотрел на больную. Это была Сара. Девушка была бледна, щёки впали, открывая острые скулы, а глаза устало закрывались. Она слабо держала руку отца, а сверху над ней нависал лекарь. Он, этот низенький уже седой старичок, что-то невнятно бормотал, продолжая прикладывать к вискам больной какие-то примочки.
– Хм, – он опустился на стул в задумчивости.
– Скажите уже! – разозлился граф. – Что вы развалились!
– Не безнадёжно, – сухо ответил лекарь. – Она может поправиться. У меня есть, что сказать вам, граф, но Саре нужен отдых и покой. Оставим её наедине со сном и поговорим в другом месте.
Больная отвернулась, не желая смотреть ни на отца, ни на старика. Отец коротко поцеловал её в лоб, и вместе с лекарем покинул комнату. Трэдис последовала за ними.
– Какие у вас мысли? – быстро спросил граф, как только дверь захлопнулась.