– Но только шестерёнки иногда вылетают…
– Да, они не могут служить вечно, и у каждой свой срок. Но вот что нас отличает от часов: те перестанут показывать время, если одна деталь выпадет, а в нашем механизме её работу возьмёт на себя другой, иначе всё рухнет. Не уверен, что объясняю правильно, я уже начал терять собственную мысль…
– Я поняла, – девушка глубоко вздохнула, – я всё понимаю…
– И, Трэдис, даже если ты развалишься, я ведь не поленюсь собрать каждую твою частичку.
– Для работы механизма? – улыбнулась всадница.
– Нет, – усмехнулся молодой человек, – исключительно для собственных целей!
Трэй рассмеялась, чем, кажется, немало удивила и испугала остальных. Она уже успела выплакать все слёзы, особенно в первые часы после того сна, и теперь ей оставалось исполнить обещание: смириться и отпустить. Время – это хорошее лекарство, пусть даже и не до конца действенное, а сейчас у девушки и его не существовало, ведь важно как можно скорее вернуть себе ясное сознание. Трэдис украдкой оглядела остальных, задержала взгляд на Джей, она ведь тоже потеряла семью и причём всю в одночасье, но выбралась и нашла за что снова можно держаться в этом мире; посмотрела на Дарена, коря себя за злость, ведь юноша оказался куда сильнее, чем она думала. У каждого здесь была своя истории, многие что-то потеряли, но не сдались. Правильно сказал Джон: их отличие от часов – это способность не сдаваться, даже когда дорогие тебе шестерёнки, без которых, казалось, невозможно существование, ломались. Вокруг были люди, занявшие своё собственное место в каждом уголке сердца девушки, и ради них стоило сражаться и с врагами, и с самой собой. Трэдис ухватила Уоллеса за руку, впервые за всё это время открыто признавая их чувства перед остальными. Их пальцы переплелись. Да, они стоили многого!
Шум голосов слышен был уже издалека, и, когда деревья расступились, перед путниками в лучах нежного рассвета предстал Золотой город. Трэй замерла на месте, стараясь с высокого склона охватить взглядом всю лежащую в долине панораму. Но это было не изумление, которое испытала девушка в свой первый приход, не радостное возбуждение от великого города, а оторопь от неожиданности: вся окрестность была занята огромным количеством воинов. Они находились всюду: внутри города и за его пределами. Были раскинуты палатки и шатры, подняты яркие стяги, ржали лошади, и гремели доспехи, ковалось оружие, и стоял гомон от множества разных голосов. Трэдис открыла было рот, но снова сомкнула губы. Она не знала, что сказать или спросить, и, увидев не слишком удивлённые лица остальных, вдруг вспомнила слова, уже целую вечность назад сказанные Рэйчел: «Королева Фабьен из Золотого города собрала армию. Они объединяются вместе с другими королевствами…» Теперь всё стало ясно. Это войско пойдёт против Фенума, оно станет их опорой и поддержкой, им нужно будет доверять и стать тем, кому они смогут доверить свои мечи.
Джон потянул девушку за руку, и они двинулись в город. Пробираться через лагерь оказалось не так сложно. Воины быстро расступались в стороны, и девушка замечала в их глазах удивление и даже подозрительность. Когда путники достигли моста, перекинутого через поддёрнутую ледяным кружевом речку, сердце Трэдис громко забилось – воспоминания подбирались всё ближе из глубокого омута памяти.
– Стой! – приказал страж ворот Золотого города. – Назовитесь, кто вы! Из какого королевства прибыли? – он недоверчиво оглядел путников.
– Мы из «Обруча солнца», – начал было Макс, но стражник вдруг перебил его:
– Из Обруча? Хм, нас предупреждали, что может явиться кто-то ещё, но я не в праве доверять словам чужаков. Следуйте за мной, Её Величество сама распорядится вашей судьбой.
Он широкими шагами направился за ворота, и отряд поспешил следом. Мирный город превратился в военный лагерь, но Трэдис видела в нём всё те же знакомые дома, аллеи и площади. В голове мерцали вспышки красочного праздника, в ушах звенела музыка, а потом картинка сменилась: ночь, крики людей, решительное лицо Эллджера… Девушке показалось, что кто-то перекрыл ей кислород и сдавил грудь. Она с силой сжала руку Джона, так что тот сморщился от боли. Он ничего не сказал, но и не выпустил её ладони. Что чувствовал сейчас сам всадник? Девушка не была уверена, что хотела бы это знать. Воспоминания постепенно отступили, и Трэдис вздохнула свободно.