Почему-то мне запоздало подумалось, что, избежав одной опасности, мы можем стать жертвами местных животных. Но пока с их стороны враждебных действий не было. Хотя эти «макаки» точно нас сопровождали, крича и перепрыгивая с одной лианы на другую.
И только когда мы вышли на поляну, те зверюшки отстали. Или не любили бегать по земле, предпочитая ветки деревьев. Гирт же велел всем притормозить. Мы осмотрели ноги и те порезы, что успели получить, пока бежали.
– Давайте обмотаем ноги большими листьями, – предложил кто-то из тасийцев.
– А если эти растения для нас ядовиты? – возразила одна из девочек-землянок.
– Тогда так идем, но внимательно смотрим под ноги, – снова скомандовал Гирт.
– Надо не на землю, а на небо смотреть, – отозвался один из ребят и на что-то показал рукой.
Я же, когда оглянулся, охнул. Второй, совершенно целый звездолет кваи начал снижение. А вылетевшие из него катера явно были по наши души.
– Бегом, под деревья! – заорал Гирт, показывая, в какую сторону бежать.
– У них тепловизоры, нас всё равно отыщут, – громко стуча зубами от страха, припомнила одна девочка.
– На деревья! – снова сориентировался быстрее всех Гирт. – Тепловизоры не смогут распознать, где стая животных, а где мы.
Дети в повторении команды не нуждались и дружно начали карабкаться по лианам. Только я торопиться не стал.
– Андри, давай, – окликнул меня кто-то.
– Нет, мы с Лелей в другом укрытии спрячемся, – отозвался я.
О том, чтобы взобраться с малышкой на деревья, и речи не шло. Одну ее я точно не оставлю. Лучше вместе погибнем. Но от ребят стоило чуть отойти. Я выбрал заросли тех самых растений с крупными листьями. Потом еще ложбинку отыскал и потянул туда Лелю.
– Не бойся, моя звездочка, не бойся, сестренка, – успокаивал я, прислушиваясь к гулу летательных аппаратов, что кружили поблизости.
– Спой песенку, – тихо попросила Леля.
Я и пел, пока звуки близких взрывов не начали заглушать меня. Теперь только и оставалось, что смотреть в глаза Лели, таким образом подбадривая ее. Глазенки у нее действительно уникального цвета. У всех марийцев такие. Те листья, что укрывали нас, на просвет имели такой же оттенок, как у глаз Лели.
Мы продолжали смотреть друг на друга и не шевелились. Посторонняя мысль не к месту пришла в мою голову. Между прочим, у меня самого оттенок радужки искусственно изменен. Интересно, зачем мне меняли цвет глаз? Чтобы я был больше похож на землянина? Или у тасийцев запрещено усыновление детей другими расами? Хотя у тех тасийцев, что я встречал, цвет радужки варьировался. И сиреневых точно не было. Обычного тасийца запросто можно перепутать с землянином. А вот Лелю никто не спутает, ее расу определят и без документов.
Впрочем, определять, похоже, будет некого. Последний взрыв был совсем рядом. И на меня такое отчаяние накатило, что тело затряслось. И почему я не могу защитить малышку?! Потерял братишек и сейчас бессилен что-то предпринять!
От следующего залпа нас буквально подкинуло. Причём оглушило так, что на какое-то время я выпал из реальности. Но когда очнулся, то сообразил, что взрывной волной нас откинуло под деревья. Лелю я по-прежнему прижимал к себе. А меня не ранило и не контузило.
– Где болит? – начал ощупывать малышку.
– Нигде, только ушки оглохли, – ответила девчушка.
Ушки и у меня «оглохли». Казалось, что снаряд точнехонько упал на нас, но мне и Леле неимоверно повезло. Между прочим, пока мы анализировали своё состояние, кое-что изменилось: на небе появились еще летательные аппараты. И те черные истребители точно не принадлежали кваи.
Бой в небе разгорелся не шуточный. Военных истребителей становилось все больше. И вот уже звездолет кваи, кувыркаясь, начал падать. Мелкие же катера кваи уже давно посбивали. И, наконец, бой закончился.
Только выбираться на поляну я не спешил. Хотя мы и подошли к тем деревьям, где прятались остальные дети. Кажется, местные животные действительно сбили с толку пилотов, демонстрируя на тепловизоре другую группу теплокровных. Никто из детей не пострадал. В основном, бомбили чуть ниже, там, где мы с Лелей прятались.
– Думал, что вас зацепило, – Гирт оглядел нас со всех сторон.
– Повезло, – буркнул я в ответ.
– А эти, что летают, нас не разбомбят? – обеспокоился ситуацией один из мальчишек-тасийцев.
– Сидите здесь, я выйду на поляну и помашу летчикам.
Нам же оставалось надеяться, что визуальная техника у этих военных на уровне, и ребенка с кваи они не перепутают. Впрочем, все сложилось удачно. Правда, ждать помощи нам пришлось еще пару часов. Оказалось, что вертолетов или чего-то подобного у военных не было. Им пришлось добираться к нам на вездеходах, а потом пешком.
В общем, пока дошли спасатели, пока осознали, что и как, прошло немало времени. У меня уже не осталось никаких сил на проявление радости и других эмоций. Да и Леля заснула на руках. Так что я сидел, убаюкивая малышку, и просто ждал.
– Здесь только дети: земляне, шесть тасийцев, два ребенка-марийца, – перечислял прибывший военный кому-то наш состав.
– Почему два марийца? – пробормотал я себе под нос.
– Андри, у тебя глаза, как у меня, – шепотом поведала мне проснувшаяся Леля.
– Зелёные? – уточнил я. Леля кивнула. И моментально сообразил: – Тогда ты моя сестренка. Мы Андри и Леля Лист.
Помню, что генетически земляне и марийцы похожи. Да и не станут сейчас нам делать глубокий анализ ДНК. Не до того.
Вообще-то всем так было «не до того», что наши имена спросили только на третий день. Пока всех волновал вопрос – не носители ли мы какой инфекции. Запоздало ограничили с нами контакты. Снова карантин и изоляция. Условия, конечно, были отличные. Только бывшие пленники долго не могли приноровиться к новому питанию.
Собственно, весь тот месяц, что проведённый в карантине, мы приучали наши желудки употреблять жесткую пищу, и не семь раз в сутки, а четыре. Психологи разных мастей, рас и пола беседовали с нами каждый день. Угу, они именно беседовали. Мы за время пребывания в плену отвыкли от таких долгих разглагольствований с посторонними людьми.
– Лелечка, ну, чего же ты все молчишь? – увещевал очередной психолог сестренку, расположившись за пластиковой перегородкой.
– Меньше говоришь — дольше живешь, – поведала свою «мудрость» Леля.
Дама оторопела от такого высказывания и не нашлась, что ответить. На следующий день психолог уже был другой. И ему не удалось «раскрутить» нас на откровенность. Лично мне все те ужасы вообще вспоминать не хотелось. Леля тоже молчала.
Но, в конце концов, все визиты и проверки врачей закончились. Нам вкололи всевозможные прививки и, наконец, оставили в покое. Хотя из карантина еще не выпускали. Зато мы оказались где-то в Тасии. А поскольку на борту были бывшие пленники этой расы, то за ними прибыли родственники. К Гирту прилетели старший брат и дед. Отец мальчика погиб во время войны с кваи.
Нас пока отделили пластиковой перегородкой от всех посетителей, но видеть их и разговаривать мы могли. Посмотреть на гостей выходили из спален все. Половина детей-тасийцев нашла родню. Нам тоже было интересно поглядеть и, может, немного позавидовать. У нас с Лелей родителей уже нет. Да и у большинства детей тоже. Но на гостей всё равно ходили смотреть.
Правда, девчонки, послушав непонятную речь тасийцев, быстро удалились к себе. А я остался послушать. Леля, естественно, крутилась рядышком. Ей надарили разных книжек, и она теперь их с удовольствием листала, а что-то и читала, при этом ни на минуту не выпуская меня из поля зрения.
Родственники Гирта произвели на меня странное впечатление. Похоже, они из аристократов или другой знати. Видел я раньше подобное. Папины гости-дипломаты так же себя вели.
И если дед Гирта наверняка был значимой фигурой, то отчего его старший брат так задирает нос, я не понимал.