— Его чемоданы уложены, слуг своих он уволил… Бедная женщина! Не много же ей выпало радостей в жизни…
Хозяйка, по-видимому, имела в виду покойную жену доктора. Но это уже было известно и раньше.
— Я хотел бы при случае познакомиться с ним, — сказал Леон.
Хозяйка покачала головой.
— Он никого не принимает, даже пациентов.
Экономка доложила доктору о прибытии репортёра из Лондона. Тот поморщился, но кивнул вполне утвердительно.
Леона провели в кабинет. По царившему там беспорядку он сделал вывод, что доктор собирается покинуть свой дом в кратчайшее время.
— Прошу вас, — сказал доктор. — Что вам угодно узнать от меня?
Правильные черты лица, небольшие усы и бакенбарды.
«Не люблю я таких светлых голубых глаз, — подумал Леон. — И от усов я тоже не в восторге».
— Меня направила редакция, чтобы выяснить, каким именно благотворительным учреждениями вы собираетесь передать состояние вашей покойной супруги, — изрёк Гонзалес с прямотой, присущей репортёрам.
Доктор недовольно поморщился.
— Я полагаю, что мне могли бы предоставить несколько больше времени на решение этого важного вопроса. Я собираюсь совершить длительное морское путешествие, в ходе которого я буду иметь возможность всесторонне обдумать эту проблему…
— А если вы не вернётесь больше в Англию? — безжалостно прервал его Леон. — Ведь никто не застрахован от несчастий… Может же пароход неожиданно пойти ко дну! Что будет тогда?
— Я врач, а не прорицатель, — сухо бросил доктор. — И больше не склонен беседовать на эту тему… Я получил множество писем с выражением искреннего сочувствия, но попадаются и такие, в которых меня осыпают оскорблениями, а в одном из них даже высказывалось сожаление, что организация Четырёх Справедливых перестала существовать… Видите, мне даже угрожают расправой какой-то грязной банды!
Леон улыбнулся совершенно лучезарно.
— Быть может, вы предпочли бы перенести нашу беседу на более позднее время, когда вы будете посвободнее?
— О, нет! Это невозможно! Сегодня вечером меня чествуют друзья!
— Где состоится банкет? Вы разрешите написать об этом небольшое сообщение?
— Банкет состоится в «Лайон-Отеле». Можете упомянуть, что председательствовать будет сэр Джон Марден, а в числе присутствующих — лорд Троусборо. Если угодно, я вам дам список гостей.
Получив список гостей и почтительно попрощавшись с доктором, Леон удалился.
Вечером он внимательно наблюдал за домом своего подопечного. Он видел доктора, облачённого во фрак, лёгкой походкой направляющегося к автомобилю. Он видел экономку, четверть часа спустя входящую в автобус…
После ужина Леон невзначай спросил у хозяйки:
— У доктора большой штат прислуги?
— Он всех уволил. Только экономка, да и та работает только до завтрашнего дня…
Предоставив своему другу занимать хозяйку, Гонзалес вышел в сад.
Он перелез через забор и подошел к дому доктора. Дверь, как и следовало ожидать, была заперта, но одно из окон было лишь притворено.
Леон прошел в кабинет. В письменном столе не было потайных отделений, а большинство бумаг превратилось в груду пепла за решеткой камина. В лаборатории также не удалось обнаружить ничего интересного, как и в карманах многочисленных костюмов, висевших в гардеробной.
— Боюсь, что мне не понадобится ключ от Бекстерской тюрьмы, — вздохнул Леон и опустился вниз.
Неожиданно ему попался на глаза большой ящик для писем с продолговатым отверстием на крышке, наглухо прибитой к дощатым стенкам. Ящик, производивший впечатление самодельного, открывался снизу. Леон с усилием просунул руку внутрь неказистого сооружения, пошарил в пыльной утробе и вдруг нащупал нечто, оказавшееся небольшим пакетом. Видимо, когда его опускали в ящик, он зацепился за гвоздь и поэтому не был обнаружен ни хозяином, дома, ни представителями следствия во время подготовки процесса.
Гонзалес осторожно стер пыль с пакета — на нем оказалась печать института Пастера.
Он отсутствовал около двух часов, и Манфред уже начал беспокоиться.
— Что-нибудь удалось обнаружить?
— Смотри.
— Пастеровский институт? Он оттуда получал сыворотку, которую впрыскивал больной. Об этом сообщалось в газетах во время процесса…
— Он впрыскивал ей этот препарат дважды в неделю. Во время следствия было установлено, что в среду укола не было. Я еще тогда обратил внимание на то, что никто не потрудился выяснить это обстоятельство.
Манфред разорвал пакет и вынул из него письмо следующего содержания: