Выбрать главу

У каждого из них была своя трудная судьба до войны, свое призрачное счастье. Теперь кто-то хотел бы забыть эти пережитые невзгоды и страдания, кому-то казалось, что водоворот прошлого черным смерчем откатился в небытие и есть только этот ласковый, тихий, убаюкивающий вечер.

Вышли на Крещатик. Сержант упрямо шел сквозь толпу в поисках справочного бюро. Где этот Павловский живет?.. Дома ли он? Из освещенного окошка тонкая девичья рука подала Сержанту восемнадцать адресных бланков. На десяти из них были написаны телефоны. На шестом Сержант остановился:

— Это наш, — я крикнул в телефон достаточно бесцеремонно: — Мы — боевые товарищи Штурмана!.. То есть, извините, друзья Романа Васильевича Холода. Мы очень бы хотели встретиться с вами.

Трубка молчала. Потом вздохнула задумчиво и растерянно, мужской голос прокашлялся и сказал приветливо и взволнованно:

— Никольско-Ботаническая, шесть, этаж шестой, квартира шестая. Можете зайти сейчас, можете на протяжении всей ночи.

— Ночи? — не сразу понял Сержант. — Хорошо, мы воспользуемся вашим разрешением, — он скупо улыбнулся, — и до конца ночи обязательно навестим вас.

Павловский встретил их в пижаме и тапочках на босу ногу. Молодой, еще совсем юноша, видно, недавний выпускник факультета журналистики, хотя и лысоват, и лицо утомленное, бледное. Работает ночами, видно, потому. Он дома один. Жена с детьми на даче. Снимают в Ирпене маленькую комнату. Поэтому в доме царит тишина и строгая деловитость.

— Прошу в кабинет, — учтивым жестом показал Павловский в глубину коридора. — Я долго работаю. Вы не беспокойтесь, что разбудили.

— А мы беспокоимся по другой причине, — прямо сказал Сержант. — Что вы знаете про нашего фронтового друга Холода? Где он? Что с ним?

— Тогда… — наморщил лоб Павловский. — Тогда нам лучше идти, на кухню, потому что без чаю тут не обойтись. — Отворил дверь в кухоньку, маленькую, чистую, какую-то даже стерильную.

Пили чай среди белых кафельных стен, множества розовых банок, настенных шкафчиков, веселой посуды. До поры до времени не касались больной темы. Все внимание было сосредоточено на чае, на фарфоровых блюдечках с вареньем, на маленьких рюмочках (Павловский поставил на стол сладенький ликер), а хотелось сразу же взять быка за рога, узнать всю, пусть даже горькую, правду.

Потом наступил момент, когда Павловский как будто неожиданно постиг цель появления в его доме нежданных гостей. И сказал сердито, с явной обидой:

— А теперь про Холода, или, как вы говорите, про вашего Штурмана. Должен вам сказать, что я на него страшно зол. Холод перечеркнул всю мою журналистскую карьеру.

Это была новость! И у этого претензии к их Штурману. Всех он обидел. Тяжело. По-настоящему. Журналист Павловский с трудом сдерживает свой гнев. II поэтому Сержант, нетерпимый ко всему, что касалось чести Штурмана, предостерег хозяина дома:

— Говорите, что хотите, но я не позволю говорить гадости о моем фронтовом друге. — Тяжелая фигура Сержанта глыбой нависла над маленьким кухонным столиком. — Он дважды спасал мне жизнь на фронте. Теперь я пришел спасать его.

— Он всех спасает, и в этом его беда, — подхватил Павловский, и на его мальчишеском остроносом лице появилось выражение не обиды и гнева, а искреннего сочувствия. — Всю свою жизнь он всех спасает.

— Говори дальше.

— А разве вы их сегодня не видели? У него многочисленная родня. У него целый инструментальный цех. И все от него требуют: дай, дай, дай!.. И Роман Васильевич не выдержал, потянуло на дурное…

— Стоп! — шлепнул по столу тяжелой рукой Сержант. — Ни одного плохого слова про моего друга!

— Какое же плохое? История обыкновенная. Если в ней кто-то и пострадал, так прежде всего я.

И он рассказал, что случилось. Холоду надоели легкие хлеба, надоела чрезмерная слава, чрезмерные аплодисменты и — чего греха таить — чрезмерные деньги. Его инструментальный цех завалили выгодными заказами. Посыпались награды, премии, хвалебные отзывы, статьи в газетах. Домашние роскошествовали. Зять сел за новенькую «Волгу», к Холодам потянулись родственники со всех концов страны… Но однажды к нему пришла женщина — сестра его погибшего фронтового командира. Майора…