— Они отрезали валонцев, — прохрипел Штеммерман.
— Да, те, что вошли в село, назад не вернутся, — мрачно подтвердил Гауф. Он принимал по рации сообщения из батальонов и не смотрел на генерала. — Мои лучшие ребята…
Из динамика донесся приглушенный пулеметным треском панический крик:
— Говорит Зиберт! Говорит Зиберт!.. Докладываю: русские танки вышли на мой участок. Прошу артиллерийского прикрытия! Ориентиры черная яма, поворот шоссе.
Через несколько минут раздался полный истерического отчаяния голос другого командира:
— Докладывает Шванк! Вы меня слышите?.. Докладывает Шванк! Противник контратакует танками… Направление главного удара ориентировочно — стык с «Валонией», Где наши танки?
«Это, конечно, еще не поражение, — размышлял Блюме. — В резерве у Штеммермана — дивизия «Викинг», бронированный кулак, который генерал собирается ввести в бой. Теперь все будет зависеть от того, много ли у русских танков, сумеют ли они выстоять, если Штеммерман бросит в бой эсэсовскую танковую дивизию».
А пока тридцатьчетверки контратаковали.
— Я Шванк! — трещало в динамике. — Я Шванк! У меня нет связи с правым соседом… Русские перешли плотину… Они уже в долине…
Блюме наблюдал за смятением в бункере, испытывая одновременно чувство горечи и наслаждения… Так должно быть. Этого он ждал еще в Испании. Однако как велика цена тому, что происходит! Как много льется человеческой крови! Тут, рядом, его старый приятель Гауф, бесхитростный, простодушный человек, исполнительный офицер. В углу телефонист, совсем мальчик, которому, может быть, именно сегодня суждено сложить свою голову… И те, что орут и неистовствуют на своих батальонных КП, проклинают русские танки. Остановитесь, откройте глаза! Благословите минуту спасения! Немцы, сыны земли моей!..
Гауф взял микрофон рации, сжал его так, что побелели пальцы.
— Немедленно отходить! Стереотрубы и буссоли можно бросить. Радиостанции забрать или уничтожить! Схемы и кодовые таблицы сжечь!
Блюме помог генералу надеть шинель:
— Пора, герр генерал.
— О чем вы?
— Русские танки, герр генерал. Надо быстрее уходить, пока есть возможность.
Штеммерман застегнул шинель, надел фуражку, подошел к радисту.
— Попросите к микрофону бригадефюрера Гилле.
Радист привычно переключил тумблеры, вызвал штаб дивизии «Викинг», передал микрофон генералу.
— Говорит Штеммерман. Вы меня слышите, бригадефюрер? — устало произнес генерал. — Нас опять постигла неудача: выход блокирован. Русские танки перешли в контратаку. Готовьтесь к встречному бою!
И вот они опять наедине друг с другом — Штеммерман и Блюме. Впереди — изрытая гусеницами лесная дорога. Позади — автоматчики, личная охрана генерала. По сторонам — остовы сгоревших танков и автомашин, вороха снарядов и гильз, кучи армейского хлама, неубранные трупы.
Штеммерман шагает быстрым нервным шагом. Блюме едва поспевает за ним.
Дорогу переполз молодой солдат, без шинели и шапки, с забинтованной головой. Оглянулся, увидел генерала, встал на колени, молитвенно сложил руки и с безумно-торжественной улыбкой на бледном лице запел старинный псалом:
— О, пророк великий Исайя! В час, когда искупление близится к нам… Герр генерал, прикажите забрать меня отсюда!.. Я не хочу умирать, герр генерал… У меня дети…
Штеммерман и Блюме прошли мимо. И опять раненые, искалеченные, брошенные на произвол судьбы солдаты» танк с сорванной башней, обуглившееся тело танкиста на черной от копоти броне, разбитая повозка и рядом труп повозочного, без ног, с красной маской вместо лица.
Неожиданно генерал пошатнулся, болезненно дернулся, закрыл глаза:
— Конрад! Почему нет машины?.. Немедленно машину!
Он был по горло сыт ужасами и уже корил себя за то, что решил идти пешком. Чаще всего он видел войну через окуляры бинокля и на извилистых линиях оперативных карт. Теперь она была перед его глазами.
Где-то недалеко сухо и коротко прогремели пушечные выстрелы, затем послышался лязг гусениц. Блюме безошибочно определил — тридцатьчетверки. Его охватило странное ощущение радости и смятения. Это смешанное чувство лишило его на несколько секунд самообладания. Рядом советские танки! Броситься в сторону, в лес, навстречу краснозвездным машинам, крикнуть: «Я коммунист! Я с вами, друзья!» — и тогда все станет иным. Никуда не надо будет бежать, прятаться. Только шаг в сторону, один шаг!..
Его чуть не сбил с ног шедший сзади автоматчик.
— Русские танки, герр майор! Слышите, они совсем близко, за лесом, — испуганно кивнул он в сторону сосняка.