За бульоном последовала тюрбо под соусом. Рыбу опять же разложили по тарелкам на буфете, и соусник был передан по очереди обоим джентльменам. Остатки блюда, также предназначавшиеся прислуге, унесли на кухню.
Затем было подано горячее —poulet en casserole,то есть кусочки курицы, тушенные с овощами в горшочке. Мистер Эркарт и мистер Бойз попробовали блюдо, а его остатки также доели на кухне.
Наконец, последнее блюдо, сладкий омлет, было собственноручно приготовлено Филиппом Бойзом на жаровне прямо за столом. Мистер Эркарт и его кузен были глубоко убеждены, что омлет следует есть сразу же, как его доведут на сковороде до готовности, и я должен признать, что это замечательное правило. Советую вам всегда его соблюдать и ни в коем случае не давать омлету остыть, иначе он потеряет нежность. К столу принесли четыре яйца в скорлупе, которые мистер Эркарт разбил в большую миску, просеяв сквозь сито немного сахара. Затем он передал миску мистеру Бойзу со словами: “Филипп, когда доходит до омлетов, ты настоящий мастер, а я умываю руки”. Филипп Бойз взбил яйца с сахаром, приготовил на жаровне омлет, смазал изнутри джемом, принесенным Ханной Вестлок, и сам разделил омлет на две порции, одну отдав мистеру Эркарту, а вторую оставив себе.
Возможно, я излишне подробно описал вам этот ужин, стараясь продемонстрировать, что у нас есть доказательства того, что каждое блюдо отведали как минимум два человека, а чаще четыре. Единственное блюдо, не дошедшее до кухни и съеденное целиком мистером Эркартом и мистером Бойзом, было приготовлено самим мистером Бойзом. Ни мистер Эркарт, ни мисс Вестлок, ни кухарка, миссис Петтикан, после ужина не испытывали недомогания.
Я также должен упомянуть, что в меню все же был один продукт, к которому не притронулся никто, кроме мистера Бойза, – бутылка бургундского. Старый, выдержанный кортон доставили к столу в бутылке. Мистер Эркарт откупорил ее и, не притронувшись к вину, передал кузену: самому мистеру Эркарту по медицинским соображениям не рекомендовалось пить во время приема пищи. Филипп Бойз выпил два бокала вина, остальное же, к счастью, сохранилось. Как вам уже известно, впоследствии вино было послано на экспертизу и признано абсолютно безвредным.
И вот время подходит к девяти часам. После ужина подают кофе, от которого Бойз отказывается, сославшись на то, что кофе по-турецки не пьет и, возможно, будет еще пить кофе у Гарриет Вэйн. В четверть десятого он покидает дом мистера Эркарта на Уоберн-сквер и берет такси до Даути-стрит, 10 – дома, где Гарриет Вэйн снимает квартиру, что примерно в полумиле от Уоберн-сквер. От самой Гарриет Вэйн, а также от миссис Брайт, проживающей на первом этаже, и констебля Д.1234, проходившего в тот момент мимо, мы знаем, что Бойз стоял на пороге дома подсудимой и звонил в ее квартиру в двадцать пять минут десятого. Она ожидала его и потому сразу же впустила.
Так как беседа их носила частный характер, у нас, естественно, нет о ней никаких сведений, за исключением показаний самой подсудимой. Она сообщила нам, что, как только Бойз вошел, предложила ему кофе, который стоял готовый на газовой горелке. Услышав это, многоуважаемый прокурор тут же спросил подсудимую, где именно готовился кофе. На что она, очевидно не совсем поняв вопрос, ответила, что кофе стоял “на решетке, чтобы не остыл”. Когда вопрос был повторен в более ясной формулировке, подсудимая объяснила, что кофе был приготовлен в кастрюльке, которая и стояла на решетке газовой горелки. После этого прокурор обратил внимание подсудимой на то, что сначала она в своих показаниях перед полицией выразилась следующим образом: “Когда он пришел, я дала ему чашку кофе”. И скоро вы поймете всю важность этой фразы. Если кофе приготовили и разлили по чашкам до приезда погибшего, было легче легкого заранее подмешать в одну из них яд и затем предложить ее Филиппу Бойзу; если же кофе разлили из кастрюльки по чашкам уже в присутствии Бойза, возможностей подмешать яд было гораздо меньше – впрочем, это все же можно было бы сделать, отвлекись Бойз хотя бы на пару секунд. Подсудимая утверждает, что в своих показаниях употребила оборот “чашка кофе”, имея в виду “некоторое количество кофе”. Вам судить, насколько это естественное и распространенное выражение. По словам Гарриет Вэйн, Бойз выпил кофе без сахара и молока; сведения, полученные от мистера Эр карта и мистера Вогена, подтверждают, что после ужина погибший обычно пил черный кофе без сахара.
По свидетельству подсудимой, разговор у них с Бойзом вышел малоприятный. С обеих сторон звучали упреки, и около десяти часов Бойз собрался уходить. Подсудимая отмечает, что он казался расстроенным и признался, что неважно себя чувствует, добавив, что она очень его огорчила.
Водитель такси Берк, чей автомобиль стоял рядом с другими такси на Гилфорд-стрит, сообщает, что в десять минут одиннадцатого – прошу вас запомнить это время – к нему подошел Филипп Бойз и попросил отвезти его на Уоберн-сквер. По словам водителя, Бойз говорил быстро и отрывисто, как человек, испытывающий сильную душевную или физическую боль. Когда такси остановилось перед домом мистера Эр карта, Бойз не вышел, и водитель решил посмотреть, в чем дело. Пассажира он нашел скорчившимся на заднем сиденье – тот лежал, схватившись руками за живот, лицо его покрывала испарина. Водитель спросил Бойза, как он себя чувствует, и потерпевший ответил: “Отвратительно”. Берк помог ему выбраться из машины и позвонил в дверь, одной рукой поддерживая Бойза. Дверь открыла Ханна Вестлок. Филипп Бойз стоял, согнувшись чуть ли не пополам; со стоном он упал в кресло прямо в холле и попросил бренди. Ханна Вестлок принесла ему из столовой крепкий бренди с содовой, и, выпив, он пришел в себя настолько, что смог расплатиться с таксистом.
Поскольку вид у Филиппа Бойза был по-прежнему нездоровый, служанка сходила в библиотеку за мистером Эркартом, который спросил Бойза: “Что, дружище, в чем дело?” Бойз ответил: “Не знаю, но мне очень плохо. Не может ведь это быть из-за курицы”. Мистер Эркарт согласился – он не заметил, чтобы с курицей было что-то не то. Бойз ответил, что это, видимо, один из обычных его приступов, но так плохо ему еще не бывало никогда. Его отнесли наверх и уложили в постель, вызвав по телефону доктора Грейнджера, так как он находился ближе остальных врачей.
Вплоть до приезда доктора пациента сильно тошнило, и после рвота не прекращалась. Доктор Грейнджер диагностировал острый приступ гастрита. У Бойза поднялась температура, пульс был неровным, а живот отзывался на прикосновения сильной болью, но доктор не обнаружил никаких признаков аппендицита или перитонита. Поэтому он вернулся в свою приемную, приготовив перед этим успокаивающее лекарство для остановки рвоты, состоящее всего из трех компонентов: бикарбоната калия, апельсиновой настойки и хлороформа.
На следующий день рвота продолжилась, и на помощь доктору Грейнджеру был вызван доктор Уэр, хорошо знакомый с особенностями организма пациента.
На этом судья прервался и взглянул на часы.
– Время идет, и так как впереди еще изложение медицинского заключения, объявляю перерыв на обед.
– Ну конечно, – заметил достопочтенный Фредди, – самое время отпустить всех на обед – в такой отвратительный момент, когда аппетит безнадежно испорчен. Пойдемте, Уимзи, перехватим что-нибудь. Эй, Уимзи!
Уимзи стремительно прошел мимо, не обращая на него внимания, и направился в глубь зала суда к сэру Импи Биггсу, который беседовал со своими помощниками.
– Надо же, как он всполошился, – задумчиво произнес мистер Арбатнот. – Похоже, пошел предлагать альтернативную версию событий. Только вот на что мне сдалась эта тягомотина? Скука, знаете ли, страшная, да и девчонка не красавица. Пойду перекушу, а возвращаться сюда незачем.
Он стал пробираться к выходу и тут столкнулся лицом к лицу со вдовствующей герцогиней Денверской.
– Ваша светлость, пойдемте пообедаем, – принялся уговаривать ее Фредди. Он питал слабость к герцогине.
– Спасибо за приглашение, Фредди, но я жду Питера. Согласитесь, дело чрезвычайно интересное, да и персонажи тоже, хотя я даже не знаю, как эти присяжные во всем разберутся, вы посмотрите на них, это же не лица, а ветчина – не считая художника, конечно, правда, и там взгляду зацепиться не за что, если б не этот чудовищный галстук и борода как у Христа – и нет бы как у настоящего, нет, он похож на этих итальянских исусиков в розовых рясах с голубыми накидками. Кто это там среди присяжных, неужели мисс Климпсон, знакомая Питера? Интересно, как она тут оказалась.