— Теперь, Бруно! — укоризненно продолжала она. — Я разве не говорила, что тебе нужно заниматься уроками, пока не услышишь иное?
— А я сразу услышал иное! — заявил Бруно с озорным блеском в глазах.
— Да что же, озорник ты эдакий?
— Так, словно сотрясение воздуха, — ответил Бруно. — Словно его взболтали. Вы такое когда-нибудь слышали, господин сударь?
— Но спать всё равно на них не надо, маленький ты ленивец! — Ибо Бруно завернулся в самое большое «задание», а другое приспособил на манер подушки.
— Я не сплю, — ответил Бруно глубоко уязвлённым тоном. — Если я закрываю глаза, то это и говорит, что я просыпаюсь!
— Так, ну и сколько же ты выучил, говори!
— Я выучил такой крошечный кусочек, — скромно отвечал Бруно, явно опасаясь переоценить свои достижения. — Больше выучить я не мог!
— Ох, Бруно! Ты же знаешь, что можешь, когда хочешь.
— Конечно, когда хочу, то я могу, — ответил изнуренный школяр, — но я не могу, когда не хочу.
У Сильвии имелся способ — я его, правда, никогда не одобрял — уклоняться от логических затруднений, перед которыми её ставил собственный братец: она в таких случаях быстренько перескакивала на другую тему; теперь она применила ту же военную хитрость.
— Должна сказать тебе одну вещь…
— А знаете, господин сударь, — ехидно заметил Бруно, — эта Сильвия не умеет считать! Когда она говорит: «Я должна сказать одну вещь», — я точно знаю, что она скажет две вещи! Она всегда так делает.
— Две головы лучше, чем одна, Бруно, — сказал я, сам не понимая, к чему.
— Иметь две головы — это неплохо, — пробормотал Бруно. — Одна будет есть мой обед, а другая спорить с Сильвией. А вы думаете, что станете красивее, если у вас будет две головы, господин сударь?
Я заверил его, что нисколько в этом не сомневаюсь.
— Я знаю, почему Сильвия такая сердитая, — очень серьёзно, даже печально продолжал Бруно.
Сильвины глаза расширились и округлились от изумления этим новым и неожиданным поворотом в его рассуждениях. Но перебивать она не стала.
— Может, расскажешь мне об этом, когда закончишь уроки? — предложил я.
— Прекрасно, — проговорил Бруно, как бы подчиняясь необходимости. — Только тогда она уже не будет сердитой.
— Ему нужно сделать всего три урока, — объяснила мне Сильвия. — Чтение, Географию и Пенье.
— А как же Арифметика? — спросил я.
— Нет-нет, у него голова не для Арифметики…
— Конечно, не для Арифметики! — подтвердил Бруно. — У меня голова для волос. Вот если бы было много голов…
— …Поэтому он не может выучить Таблицу умножения…
— История мне нравится гораздо больше, — сообщил Бруно. — А то всё повторяешь эту Таблицу изнеможения…
— Вот-вот, тебе нужно ещё повторить Историю.
— И совсем не нужно! — перебил Бруно. — История и так всегда повторяется. Это мне Профессор сказал.
Тем временем Сильвия выводила на доске буквы: E-V–I—L.[72]
— Теперь, Бруно, — сказала она. — Прочти-ка это.
Бруно в мрачном молчании с минуту глядел на буквы.
— Я знаю, как это не читается! — наконец сказал он.
— В этом нет пользы, — возразила Сильвия. — А вот как читается?
Бруно вновь воззрился на непосильную надпись.
— Ну, по буквам это читается «LIVE»,[73] только если наоборот, — объявил он. Тут я и сам увидел — а ведь верно!
— Да как ты ухитрился так прочесть? — изумилась Сильвия.
— Я просто покрутил глазами, и тогда ясно увидел. Ну, теперь можно мне спеть Песню Короля-рыбака?
— Сначала География, — возразила Сильвия. — Тебе ведь известны Правила?
— Я думаю, что не должно быть так много Правил, Сильвия! Я думаю…
— Да, маленький проказник, так много Правил быть должно! И кто тебе вообще позволил об этом думать? Закрой рот немедленно! — И она продолжала, обращаясь ко мне: — Я покажу вам Карту, по которой он должен ответить урок.
И она тотчас появилась — огромная Карта Мира, расстеленная на земле. Она была такой большой, что Бруно пришлось заползти прямо на неё, чтобы дотянуться указкой до мест, названных в Уроке Короля-рыбака.
— Когда Король-рыбак видит, как по лесу летит Леди Птица, он бежит за ней и говорит на бегу: «Спускайся, погово-Рим! Если ты голодна, я дам тебе Сахару и Мидию». Когда она спустилась, он её спрашивает: «Карпа ты видала? Я только что поймал его на Прут!» Потом он говорит: «Покувыркаемся в Сене!» Когда они покувыркались, он ей говорит: «Спляшем для разнообр-Азия!» А когда Леди Птица улетала, он закричал ей вослед: «До сви-Дания!»
— Молодец, замечательно! — воскликнула Сильвия. — Вот теперь можешь спеть Песню Короля-рыбака.
— Припев нужно петь хором. Вы подтянете? — спросил меня Бруно.
Только я хотел сказать, что не знаю слов, как Сильвия молча перевернула карту, и моим глазам открылись куплеты, написанные на обратной стороне. В одном отношении песня была очень необычной: припев приходился на середину каждого куплета, вместо того, чтобы следовать сразу за ним. Мелодия, однако, оказалась несложной, и я легко её подхватил. В общем, с припевом я справлялся удачно, насколько может удаваться одному человеку исполнение припева хором. Напрасно я подавал знаки Сильвии, чтобы она мне подсобила — маленькая фея только ласково улыбалась и качала головой.
— И он ушёл, — добавил Бруно в качестве своеобразного примечания, когда замерла последняя нота.
— И далеко он ушёл? — Я чувствовал задор и хотел продолжения.
— Нет, вскоре путь ему преградила стая коров.
— Ох, Бруно, милый! — Это, разумеется, вмешалась Сильвия, на долю которой всегда выпадало поправлять братца. — Надо говорить «стадо коров»; стая бывает у птиц.
Бруно недовольно взмахнул на неё глазами, но я поспешил вмешаться:
— А потом?
— А потом, — продолжал он, — ему встретилось стадо собак.
— Нельзя говорить «стадо собак», — снова поправила Сильвия. — Нужно говорить «стая собак».
— Нельзя говорить «стая собак», — возразил Бруно. — Собаки же не птицы.
На этот раз Сильвия уклонилась от спора и, объявив: «Уроки закончены!», — принялась сворачивать карту.
— Как, и никакого рёва? — спросил я, стараясь, чтобы в голосе звучало удивление. — Маленькие мальчики всегда ревут над уроками, разве не так?
— Я никогда не реву после двенадцати, — объяснил Бруно, — ведь уже подходит время обеда.
— Только по утрам иногда, — вставила Сильвия. — Когда день Географии, и он становится непос…
— Ну, чего ты всё встреваешь, Сильвия! — не выдержал Бруно. — Что думаешь, мир только для тебя одной создан?
— Да когда ж ты позволишь мне говорить? — Сильвия тоже не выдержала и настроилась спорить.
Но и Бруно был настроен решительно.
— Я не собираюсь с тобой ругаться, потому что уже поздно, и у меня не хватит времени, но только ты как всегда неправа!
Спор был внезапно прерван вспышкой молнии, за которой сразу же последовал раскат грома и поток дождевых капель, которые с шипением и брызгами прорывались сквозь листву укрывавшего нас дерева.