— Выкапывая сорняки — что вы, возможно, делаете тут и там, — начал Учитель громким голосом, — сгребая их в кучу — от чего, несомненно, вы никогда не отлыниваете, — и сдвигая их с дороги в сторону своим сапогом — чем вы, разумеется, никогда не пренебрегаете, — не замечали ли вы Второго Учителя — человека, схожего со мной видом, однако не во всём?
— Никогда! — рявкнул Садовник так громогласно и с вызовом, что все мы чуть не отскочили от неожиданности. — Такого со мной ещё не бывало!
— Попытаюсь спросить его о не столь животрепещущем предмете, — тихо сказал Учитель детишкам. — Вы, если не ошибаюсь, просили меня…
— Мы просили его, чтобы он выпустил нас из сада, — сказала Сильвия. — Но нам он калитки не откроет. Может быть, он откроет вам?
Учитель очень почтительно и в изысканных выражениях изложил Садовнику просьбу.
— Не возражаю, вы можете выйти, — ответил Садовник. — Но детям я не стану открывать. Думаете, я нарушу Правила? Да ни за шиллинг!
Учитель осторожно протянул ему два шиллинга.
— Тогда другое дело! — рявкнул Садовник и, швырнув свою лейку через клумбу, вытащил из кармана целую пригоршню ключей, среди которых были один огромный и несколько маленьких.
— Послушайте, дорогой Учитель! — прошептала Сильвия. — А пусть он не открывает калитку для нас. Мы выйдем вместе с вами.
— А и правда, милое дитя! — одобрительно отозвался Учитель, пряча свои монеты. — Это сбережёт нам два шиллинга! — И он взял детишек за руки, чтобы они втроём смогли выйти из сада, когда калитка откроется. Открыть калитку, однако, оказалось не так-то просто. Садовник перепробовал все свои маленькие ключи. В конце концов Учитель отважился высказать робкое предположение.
— Почему бы вам не попытаться с большим ключом? Я не раз наблюдал, что дверь легче всего открывается своим собственным ключом.
Первая же попытка с большим ключом удалась; Садовник отпер калитку и протянул руку за деньгами. Учитель отрицательно мотнул головой.
— Вы всё сделали согласно Правилу, — сказал он, — отперев калитку для меня. А раз она отперта, мы и выйдем через неё согласно Правилу — Правилу Троих.[29]
Садовник растерянно воззрился на него, а мы тем временем прошмыгнули мимо; но вскоре мы вновь услышали, как он задумчиво напевает, запирая за нами калитку:
— Ну а теперь я, пожалуй, вернусь назад, — сказал Учитель, когда мы прошли несколько ярдов по дороге. — Понимаете, я не могу читать свои книги здесь, они ведь все находятся в доме.
Но дети продолжали крепко-крепко держать его с двух сторон за руки.
— Нет, пойдёмте с нами! — со слезами на глазах и с мольбой в голосе проговорила Сильвия.
— Хорошо, хорошо! — ответил ей добрый старик. — Возможно, я и пойду с вами в другой раз. Но мне необходимо вернуться, причём немедленно. Поймите, я остановился как раз на запятой, и мне не даёт покоя, чем кончается предложение! Кроме того, вам ведь придётся сперва пройти через Страну Псов, а присутствие собак меня слегка нервирует. Но мне будет гораздо легче там пройти, как только я закончу своё новое изобретение — оно касается наилучшего способа держать себя в пути. Осталось чуть-чуть над ним поработать.
— А это не слишком тяжело — держать вас в пути? — спросила Сильвия.
— Вовсе нет, милое дитя. Видишь ли, кто устаёт, когда держит, тот спасает от усталости того, кто держится. Ну, до встречи, дорогие мои! До встречи, сударь! — добавил он к величайшему моему изумлению и с чувством пожал мне руку.
— До встречи, Учитель! — откликнулся я, но голос мой прозвучал как чужой и словно издалека, а дети и вовсе не обратили внимания на наше прощание. Они, очевидно, больше не видели и не слышали меня, поскольку, нежно обнявшись, смело зашагали по дороге.
ГЛАВА XIII
Доглэнд — Страна Псов[30]
— Я вижу какой-то дом — вон там, немного левее, — сказала Сильвия, когда мы прошли, по моим подсчётам, примерно пятьдесят миль. — Давайте пойдём туда и попросимся на ночлег.
— Это, наверно, очень хороший дом, — сказал Бруно, когда мы свернули на дорожку, ведущую прямиком в ту сторону. — Может быть, Собаки станут нашими друзьями, потому что я устал и хочу есть?
Перед самой дверью, словно часовой, расхаживал взад-вперёд Мастиф в алом ошейнике и с мушкетом на плече. Завидя детей, он бросился им навстречу, на ходу вскидывая свой мушкет и направляя его прямо на Бруно, который от неожиданности весь побледнел и застыл на месте, крепко сжав руку Сильвии. А страж, подойдя почти вплотную, принялся обходить детей вокруг, словно желал рассмотреть их со всех точек зрения.
— Р-рав ав-ав! — наконец рыкнул он. — У-у-бых, йа-вав у-у-вух! Боу бах-вах ву-у-бух? Боу-воу? — строго спросил он Бруно.
Бруно, конечно же, прекрасно понял всё, что сказал ему пёс. Ведь эльфы и феи способны понимать собак — то есть, собачий язык. Но вам-то он наверняка даётся с трудом, особенно поначалу, так что лучше я перескажу вам нормальными словами.
— Люди, это верно и несомненно! Пара беспризорных людишек! Вы какому Псу принадлежите? Что вам здесь нужно?
— Мы не принадлежим никакому Псу, — начал было Бруно, тоже на языке собак. — Ведь люди никогда не принадлежат собакам! — прошептал он Сильвии.
Но Сильвия поспешила прервать его из боязни оскорбить чувства Мастифа.
— Любезный Мастиф, мы бы хотели немного поесть и устроиться на ночлег, если, конечно, в доме найдётся свободное местечко, — робко добавила она. Сильвия вполне прилично говорила по-собачьи, но я всё же считаю, что лучше мне и дальше передавать их разговоры на человеческом языке — специально для вас.
— Ах, в доме! — прорычал страж. — Вы что, ни разу в жизни не видели Дворца? Ступайте за мной! Его Величество сами решат, что с вами делать.
И дети последовали за Псом — сначала через вестибюль, затем длинным коридором, и наконец пришли в сияющий парадный зал, в котором тут и там стояли, разбившись на группки, собаки всех возможных размеров и пород. Две чистокровные Ищейки величественно восседали по обе стороны подушечки с возложенной на неё короной. Два или три Бульдога — я предположил в них королевских телохранителей — в мрачном молчании ожидали приказаний поодаль, да и вообще в зале раздавались всего лишь два голоса, и принадлежали они двум маленьким собачонкам, которые взобрались на канапе и живо что-то обсуждали, а скорее всего просто бранились.
— Все они лорды и леди, а также прочие придворные, — грубо заметил наш проводник, когда мы переступили порог этой залы.
Меня-то придворные не заметили вовсе, зато Сильвия и Бруно оказались мишенью множества вопросительных взглядов. По залу прошелестел шёпот, из которого я уловил только одно замечание — сделанное какой-то Таксой с лукавой мордочкой своему соседу: «Бау вау вай-а-а ху-бах у-у-бух, хах бах?» («А эта человечья самочка просто милашка, правда?»)
Выведя новоприбывших на самый центр зала, страж прошёл к двери, что виднелась в его дальнем конце и над которой висела надпись, исполненная опять-таки по-собачьи: «Королевская конура. Поскрести и провыть».
Но перед тем как поскрести и провыть, страж повернулся к детям и сказал:
— Давайте ваши имена.
— А мы не можем вам их дать, — воскликнул Бруно и потянул Сильвию назад, прочь из зала. — Они нам самим нужны. Пошли отсюда, Сильвия! Скорее!
— Чепуха! — решительно отстранила его Сильвия и сообщила стражу, как их зовут. Тогда страж основательно поскрёб дверь с надписью и издал такой вопль, что Бруно с головы до пят покрылся мурашками.
29
Имеется в виду так называемое в англоязычной математической литературе «правило трёх», или тройное правило. Оно суть просто-напросто способ решения пропорции — неизбежная принадлежность курса элементарной математики. Кэррол нередко поминает его в своих сочинениях.
30
Кэррол обыгрывает слово «Докленд» — так называются обширные районы доков в Лондоне и других портовых городах Британии.