Но поздно – Егор уже надел белоснежный халат (который сделал его похожим на повара-убийцу).
– Что будем делать? Пупок прокалываем?
– Н-нет, – тоненько пискнула я, – я вот тут спонтанно решила татушку сделать… Но это еще не точно.
– А чего тут сомневаться? – хмыкнул он. – У меня как раз сегодня вдохновение. Могу предложить великолепные варианты.
Стараясь не смотреть на синие татуированные купола, я промямлила:
– Мне бы что-нибудь попроще… Цветочек какой-нибудь… Или веточку сакуры. Или даже ангелочка. Да, идея с ангелочком мне импонирует больше всего. Можно сделать его, например, на попе. Тогда его почти никто не увидит, а я буду знать, что он есть.
Вот тогда это чудище в белом халате, странно хохотнув и молвило:
– А вы уверены, что действительно желаете украсить свою ягодицу ангелочком? Это для совсем молоденьких девчонок. Я бы предложил что-нибудь поспокойнее, ведь вам уже за тридцать!
Из салона я убегала так быстро, как будто бы за мной гналось целое стадо вооруженных окровавленными топорами серийных убийц.
Лучше уж я собственноручно выдавлю на чьей-нибудь отвратительной заднице огромный красный прыщ, чем еще раз по доброй воле позвоню своей приятельнице Жанне.
Вот уж кто умеет испортить настроение с непринужденным изяществом фокусника. Даже не знаю, зачем меня вообще угораздило набрать ее номер. Когда-то мы дружили довольно близко, но потом как-то незаметно отдалились друг от друга. Слишком уж мало у нас точек соприкосновения. Я пытаюсь делать карьеру, занимаясь журналистикой, а она – убежденный адепт роскоши – опустошает кошельки своих любовников и мечтает, чтобы кто-нибудь из них навсегда взял ее под свое теплое крыло. Но никто не берет (и я их, честно говоря, понимаю, кому же нужна такая ветреная женушка, как Жанка), и вот она целыми днями только тем и занимается, что выискивает в толпе холеных мужиков следующую жертву. Жанка считает меня клушей и неудачницей. В последнее время она дружит только с такими же богатенькими кокетками, как и она сама.
Но иногда, по инерции, мы все-таки встречаемся, чтобы обменяться новостями.
То, что в поиске моральной поддержки я обратилась куда-то не туда, я поняла, как только услышала Жанкин голос – высокий, нервный и надменный. Меня она приветствовала так:
– А, это ты!
Хотя до этого мы не виделись почти полгода.
– Я, – потухшим голосом пришлось подтвердить мне. Просто бросить трубку я не могла, потому что знала, что у Жанны определитель номера.
– Я тебя не отвлекаю? – спросила я в смутной надежде на положительный ответ, который станет вежливой причиной для того, чтобы еще полгода с нею не общаться.
Но Жанна ответила:
– Нет, я как раз думаю, чем бы заняться. К косметологу что ли отправиться. Или наведаться к своему тату-мастеру.
У меня подпрыгнуло сердце – надо же какое совпадение.
– А я тоже вчера была в тату-салоне! – оживилась я, – и вот там мне сказали, что…
И я вкратце поведала ей историю своего позорного выхода в свет, сдуру не умолчав и про самое сокровенное, то есть про то, что меня негласно записали почти в старухи. Шестым чувством я понимала, что не стоит давать Жанне такую пищу для моего морального унижения. С другой стороны, мне было пока неясно, каким же образом она сможет использовать этот факт против меня – ведь я на пять лет ее моложе, а у нее несколько татуировок и, судя по всему, останавливаться на них она не собирается.
– Вот урод, да? – такими словами я закончила свое печальное повествование, – надо было рассказать ему о тебе. У тебя столько татуировок и ничего.
– Сань, но вообще-то он прав… – вздохнув, мягко сказала Жанна.
Я насторожилась:
– В смысле?
– Я тоже считаю, что стареющее тело и татуировки – понятия несовместимые, – выдала она.
– Именно поэтому ты и сделала первую в тридцать три года, да? – фыркнула я.
– Саш, но я – это совсем другое дело.
– Это еще почему?
– Но я объективно не выгляжу на свой возраст. Потому что внешность – моя работа.
Я чуть не задохнулась от возмущения.
– Интересное кино! Спятила ты что ли? Да в наше время возраст вообще ничего не значит.
– Не значит, – промурлыкала она, – если ты выглядишь моложе. Как я.
– А я, по-твоему, выгляжу старше что ли?!
Ох, лучше бы я этого вообще не говорила. Тем более с вопросительной интонацией.
Естественно, Жанна не упустила шанс самоутвердиться:
– Ну, если ты хочешь, чтобы я сказала правду… Если честно, да.