– Врет и не краснеет, – возмутилась я, – это не она, а я оказалась участником событий! Я!
– Что ж, беги на сцену и отними у нее микрофон, – усмехнулся Максим, – тогда точно попадешь в газеты вместе со своей новой юбкой. Ведь тебе именно это было нужно, а вовсе не премия, да?
Я оскорбленно промолчала.
– … Моя ближайшая подруга оказалась жертвой беспринципного авантюриста, которого я разоблачила. Ей было тяжело, но она справилась. И я рада, что у меня был шанс ей помочь…
– Ничего себе, помогла, – обиженно прошептала я.
– Вот именно! – живо поддержала меня верная Лерка, – и потом, как она смеет называть тебя подругой? Да вы всего-то пару раз выпили вместе пива!
– … Может быть, кого-то мой репортаж и развлечет… Но для нее, для моей отчаянной подруги, мое расследование оказалось спасательным кругом… Поэтому не судите меня слишком строго, даже если я что-то сделала не так…
Зал напряженно молчал. Кто-то слева от меня громко высморкался. А справа послышались судорожные всхлипывания. И вдруг где-то в конце зала раздался взволнованный голос:
– Воды, воды! Врача скорее!
Лерка заинтересованно обернулась:
– Что там?
– Какой-то девице стало плохо, – приподнявшись на стуле, констатировал Максим, – разнервничалась.
И тут я не выдержала. Я встала во весь рост и обиженно воскликнула:
– Так нечестно! Это была моя мечта, моя! Она все врет!! – мой голос напряженно звенел.
Лерка зажала ладошкой рот, а Степашкин дергал меня за руку, пытаясь усадить на место, но не тут-то было. Я не собиралась сдаваться, пока публично не выскажу все.
Стейси растерянно замолчала, мне показалось, что ей стало неловко. Так ей и надо, будет знать, как подставлять друзей. Сейчас я заберусь на сцену и расскажу всем правду. Зал просто ахнет, и – может быть, еще не поздно – премия достанется мне.
Зал напряженно молчал.
– Она мне вовсе не подруга, – звенящим голосом начала я, – эта история на самом деле произошла со мной. Меня зовут Саша Кашеварова, я тоже журналистка, и этот материал должна была написать я, ведь я непосредственный участник событий… Ой, куда вы меня тащите?!
Я даже не заметила, как два мрачных охранника в одинаковой бежевой униформе, пробравшись между рядами, взяли меня под локотки.
– Подождите, я же еще не все сказала! Это очень важно!
Но они меня даже не слушали. Они молча и хмуро выполняли свою работу, а на торжество справедливости им было наплевать.
Последнее, что я увидела в дверном проеме зала, была укоризненная физиономия Максима Леонидовича Степашкина – исподлобья он мрачно смотрел на меня, качая головой, а перехватив мой взгляд, возвел глаза к потолку.
А потом мы втроем сидели на Трафальгарской площади, прямо на тротуарном бордюре (хорошо, что в Лондоне чистый асфальт) и ели щедро посыпанное орехами клубничное мороженое.
– Ну почему мне всегда так не везет? – в сотый раз повторила я, – почему я никак не могу взять себя в руки и быть успешной…
– Но ты и так успешная, и без этой дебильной премии, – Лерка погладила меня по плечу, – ты же заместитель главного редактора газеты, а это чего-то значит!
– Да кому нужна эта газета?! – в сердцах воскликнула я. – Ее даже не читает никто… Ой, прости, Максим. Просто мне обидно, как вы все не понимаете. Ведь это я, я должна была подняться на сцену вместо Стейси. Это был мой материал, а не ее. По справедливости эта премия моя. А меня мало того, что даже не захотели выслушать, так еще и выставили из зала. Как щенка, который написал на ковер.
– Ты должна сказать спасибо, что тебя не арестовали, – серьезно сказал Степашкин, – в Англии с этим очень строго. Тебя могли бы заставить заплатить огромнейший штраф.
– Ты ничего не понимаешь, – вздохнула я, – мне так грустно, что я даже не в состоянии найти в этом хоть один позитивный момент. Да что там, меня даже мороженое не радует. А это уже последняя стадия, – я меланхолично отшвырнула в сторону недоеденный рожок.
Описав в воздухе ровную дугу, мороженое плюхнулось аккурат на свеженачищенный ботинок проходящего мимо опрятного клерка. Тот изумленно посмотрел сначала на испорченную обувь, потом почему-то вверх (он что, и правда подумал, что голуби нынче испражняются клубничным мороженым?!), а потом уже на меня. Что-то пробормотав, он показал мне средний палец правой руки.
Мы с Леркой прыснули, а вот Степашкину отчего-то было совсем не смешно. Да уж, наверное, сложно мне с ним придется. Мы живем в совершенно разных системах координат, он даже не понимает моего юмора.
– Саша, а почему ты обвиняешь всех вокруг, кроме самой себя? – вдруг сказал он, глядя в спину удаляющегося обиженного клерка.