Бэкхён тихо сказал, что Чанёль остался с Солли у криокамеры, и все тут же помрачнели. Бэкхён не упомянул, что Солли теперь говорила — мало и отдельными словами, а не полноценными фразами, но все подумали о том, что заговорила она не при лучших обстоятельствах. Потребовалось сильное потрясение, чтобы она вспомнила, как следует управлять голосом и слухом. Довольно банальный случай в медицинской практике, если не думать о цене.
— Я догадываюсь, что ты задумал, — сразу высказался Чунмён, скрестив руки на груди и строго сжав губы, — и возражаю. Это просто глупо. И никто не позволит тебе это сделать.
— Помолчи, пожалуйста. Я всего лишь хочу, чтобы вы все меня послушали. Хотя бы просто послушали. — Хань облизнул пересохшие губы и сплёл пальцы, крепко сжал и сглотнул. Выпрямившись, он обвёл взглядом всех и тихо начал: — Я хочу попросить вас о помощи. Как несколько лет назад в Кунсане.
— Нет, — Бэкхён помотал головой, — только не говори… Господи, Хань, ты можешь оставить его в покое? Ты ещё помнишь, что было тогда? Хочешь, чтобы ему снова пришлось… Дай же ты ему спокойно умереть!
— А вот хрен! — вспылил Хань, ударив кулаком по столешнице. — Только через мой труп! Это я запустил цепную реакцию, которая привела к нынешнему результату! Только я виноват! Больше никто! Мне и расхлёбывать — ты сам так говорил. Я хочу вернуть его и верну.
— И как ты собираешься это сделать? — негромко поинтересовался Минсок. — Хочешь наступить на те же грабли? Синтезировать, подождать, пока двойнику поплохеет, и снова сделать из двух одного?
— Нет. — Хань откинулся на спинку стула. — Просто послушайте, ладно? Я говорил во время процесса о своих теориях. И Бэкхён вот в курсе, что я пытался повторить то, что мы тогда сделали в Кунсане. На мышах. Ничего не вышло. Но речь не об этом. Я хочу вернуться к синтезированию, но не так, как мы делали это в прошлый раз. В прошлый раз у нас Чонина не было. Только образцы материала и исправленный геном. Мы синтезировали Кая с нуля. Но сейчас Чонин у нас есть. И мы можем провести синтезирование не с нуля. Без создания двойника. Вы… понимаете?
— Но синтезировать отдельно органы или части тела нельзя, — хмуро напомнил Чунмён.
— Я в курсе. Я и не предлагаю это делать. Я предлагаю синтезировать самого Чонина из того, что есть. По предварительным расчётам это займёт больше времени и потребует кропотливого моделирования. Атомная и молекулярная архитектура. — Хань посмотрел на Сэхуна в упор. — Потребуются точные расчёты для создания намеренно повреждённых клеток, чтобы спровоцировать процесс синтезирования и восстановления с нужным нам вектором. Смотрите, — Хань закусил губу и неопределённо повёл рукой, — я попробую упростить. Мы поместим Чонина в биокамеру с агрессивным раствором, активно воздействующим на мышечные ткани и кожные покровы. Это запустит процесс регенерации на максимально возможном уровне для его нынешнего состояния. Затем мы проведём аппликацию повреждённых клеток и запустим синтезирование. Синтезирование на базе не отдельно генома, а всего организма в целом. Проще говоря, мы запустим процесс синтезирования на базе исходного материала, когда организм восстановит себя сам. Разумеется, в процессе обновятся и те клетки, которые сохранились. Мы… воссоздадим Чонина из него же самого.
— Это невозможно, — внезапно отрезал Чон Тэгун. Дождался, когда все посмотрят на него, и продолжил: — То есть, это теоретически возможно, но это займёт около пятидесяти лет — это самый меньший срок. В случае если не будет ошибок, а расчёты будут безупречны, что маловероятно, поскольку расчёты будут делать люди и машины, а не мать-природа. Даже безупречные расчёты идут вразрез с природой. Кроме того, организм будет тоже жить — даже в такой среде. Возможно, раствор и замедлит процесс роста, но не остановит. Проще говоря, если даже это и получится, то из биокамеры он выйдет через пятьдесят лет и гораздо старше, чем сейчас. Это противоречит этическим принципам, поскольку может привести к психотравме пациента. Скачок в возрасте от двадцати пяти лет к семидесяти пяти — это неслабая травма.
Хань покачал головой.
— В целом, вы правы. В случае Чонина — нет. Его геном… то есть, геном Кая был изменён на один процент. Улучшен. После комплексной операции это выражается слабее, но при синтезировании мы можем стимулировать это изменение и заставить его работать. Синтезирование Кая с нуля прошло всего за несколько дней. Синтезировать Чонина будет сложнее. Я всё посчитал. Если вам интересно, то на это уйдёт полгода. Плюс-минус месяц. Есть вероятность, что это займёт меньше времени, потому что фактически Чонин ещё жив.
— Как сказать, — помрачнел Чунмён. — Кровь перекачивает и дышит за него машина. Если отключить машину, он умрёт.
— Но пока ведь не умер! — стиснув кулаки, возразил Хань с ослиным упрямством. — И тянуть тут нельзя. Чем дольше он пробудет в криокамере в таком состоянии, тем сложнее будет запустить нужные процессы. Вы же сами понимаете, что “ленивые” клетки расшевелить намного труднее. Если что-то делать, то именно сейчас. Ребята, пожалуйста, мне очень нужна ваша помощь.
Хань тщетно пытался поймать взгляды друзей — все отводили глаза. Он закусил губу, стараясь сдержать непрошеные слёзы. Вроде бы всё выплакал, а поди ж ты…
— Я хочу попробовать.
Хань вскинул голову и ошарашенно уставился на Сэхуна, крутившего в пальцах чашку с чаем.
— Знаете, это звучит довольно убедительно. Хотя бы для того, чтобы попытаться. Даже если у нас ничего не выйдет, это вряд ли станет трагедией, потому что альтернатив нет, верно? У него всё равно есть только восемь лет в криокамере, и назвать это жизнью сложно. Тогда какая разница, когда наступит финал? Но если это возможно… мы потом будем думать об этом и сожалеть, что так и не попытались, хотя могли. Поэтому я хочу попробовать. Хотя… Хён, не смотри на меня так, пожалуйста. Я хочу попробовать, но знаю, что я всё ещё просто студент. Ты рассчитываешь на меня в области атомной и молекулярной архитектуры, и я не могу отрицать, что был лучшим в этой сфере в Академии. Только особого опыта у меня нет. Да и та операция, что я когда-то делал Каю, вряд ли числится среди лучших.
— Я знаю, но всё равно верю, что ты сможешь. И по этой причине я пригласил доктора Чона. Чтобы ты мог обратиться за советом при необходимости. Если доктор Чон не возражает, разумеется.
— Не возражает, — подумав с минуту, кивнул Чон Тэгун.
После Тэгуна высказываться никто не спешил, и Хань не представлял, как он вообще пережил те полчаса тишины за столом, пока с отчаянием ждал, каким же будет решение друзей.
— Ладно. — Чунмён припечатал ладонь к столешнице и нахмурился. — Даже если так, и все согласятся помочь тебе с твоим теоретическим бредом, ты подумал о том, что тебя не подпустят к Чонину? Закон и семья Чонина — это тоже препятствия. И серьёзные.
— Я намерен их преодолеть. Через час у меня встреча с министром Кимом, — отбил удар Хань. — Если он даст своё согласие, вы мне поможете?
Сообщение от До Кёнсу о переносе следующего заседания на неопределённый срок Хань получил спустя полтора месяца. Распечатал конверт, скользнул взглядом по ровным строкам и отправил сообщение с конвертом в корзину для бумаг.
На столе у монитора в картонном стаканчике остывал кофе. Можно было прогуляться до ближайшего кофейного автомата и взять новую порцию, но Хань предпочёл сделать глоток остывшего напитка — лишь бы не уходить далеко от монитора и отслеживать постоянно меняющиеся показатели на графиках и таблицах.
Уговорить отца Чонина на сомнительный эксперимент Ханю удалось, пусть и не без труда. Первая встреча с отцом Чонина результатов не дала, тем более что ассистент чуть не выгнал Ханя из кабинета после первых же слов. Он вообще так яро бросался на Ханя, что это вызывало недоумение. Поначалу. Пока дело с терактом не было окончательно распутано. Вот тогда-то и выяснились удивительные вещи. И отец Чонина живо интересовался этим, раз уж его пытались “подвинуть” за счёт Чонина.