— Поспал, Грязнов? — услышал он вкрадчивый какой-то голос Хомякова. — А теперь просыпайся и давай поговорим.
Ты что, охренел, Хомяков? — крикнул Слава, хотя понял уже, что это не игра воображения и совсем не шутил Хомяков. — Убери пушку!
— Сиди, сиди, — успокоил Хомяков. — И слушай меня внимательно: если договоримся, вон там, в десяти минутах езды, поворот к аэропорту, подвезем — и лети в свою Москву. Доложишь: задание выполнил, ни хера не нашел! — хохотнул Хомяков. — Ну а не договоримся, маленько подальше мост через речку, где авария произойдет — чтоб избежать столкновения со встречным транспортом, уйдет вправо машина и рухнет в речку. А выплывут двое. Московский же мент будет вытащен коллегами совсем утопшим. Все понятно? И в цинке отправлен в столицу для вскрытия и захоронения. Жду ответа.
— А надо-то чего, не понял, — Слава решил играть в дурачка.
— Все ты знаешь, — успокоил тычком под свод черепа Хомяков. Водитель, двигая челюстью, расправлялся со жвачкой и не обращал на них никакого внимания. Все было разыграно гениально просто. Но что же им было нужно от него? Чего они еще не знали?
— Говори... Только какие у меня гарантии, что, когда я скажу, что вас интересует, вы меня не прикончите этим или каким-нибудь другим способом?
— А на хрена ты нам сдался? На твой труп сюда вся Петровка пожалует, а нам лишняя слава не нужна. Скажешь, бумажку подпишешь с благодарностью за помощь — и лети на все четыре стороны.
«А что, может, так и сделать? — подумал Слава. — Один труп у них уже есть. Будет два, а то и три. Ради чего? А если тот главбух не раскроется и вся поездка — чистая фикция? Стоит ли рисковать жизнью?..» Мысли бились в голове, а параллельно шла другая, не менее насыщенная работа мозга: как вырваться из ситуации? Какие действия... действия... Ведь есть же, должен быть выход! Ищи! Шофер слева, Хомяков сзади, в затылке — ствол. Рвануть руль — глупо, оглушит, либо пристрелит. Но им сведения нужны, знать необходимо, что мне уже известно. Налоговая служба с потолка с ревизией не падает. Что мы у них откопали — вот ради чего весь этот спектакль с возможным смертельным исходом.
— Что тебе говорил Солдатов?
«Выходит, ничего не сказал им Василий Иванович? Или они на всякий случай перепроверяют? Соврать он под пытками не мог. Значит, правду можно слегка подкорректировать».
— Я спрашивал, по каким адресам уходил ворованный бензин. Он сказал, что адресами не интересовался, а что воровали — знал. Но молчал, самому за это дело срок мог грозить.
— Еще чего говорил?
— Да я у него был-то десять минут всего. Не помнит, не знает, давно забыл. Да убери ты свое железо, мать твою! Куда я денусь, на ходу, что ли, выпрыгну? Мне жить не надоело!
— Ты портфельчик-то дай свой. — Хомяков протянул руку между сиденьями к портфелю, лежавшему на коленях у Грязнова. — Давай, давай, мы его на досуге посмотрим. А теперь поговорим, что тебе от Саидова требуется. Ну?
Вот он нужный момент! Левой рукой Слава взял портфель за ручку и, отводя его назад, к Хомякову, задел локоть водителя, который тут же метнул взгляд на него. Отдавая портфель. Слава слегка сполз с сиденья вперед и правой рукой достал рукоятку, которой регулируется положение спинки.
— Ты куда смотришь?— заорал вдруг Грязнов на водителя. — Слева! Обгон!
Дальнейшее произошло так быстро, словно было тщательно отрепетировано заранее.
Водитель от неожиданности кинул голову влево. Хомяков, принимая портфель, слегка помог себе правой рукой с зажатым в кулаке пистолетом. Грязнов, резко дернув рукоятку, обрушил спинку переднего сиденья на Хомякова. Тот же, от шока нажав на курок, всадил пулю точно в затылок водителю. Грязнов, изо всех сил упираясь длинными своими ногами в днище автомобиля, захватом обеих рук изогнул и прижал к себе голову Хомякова.
Машина, резко вильнув, сошла с шоссе, правые ее колеса влетели в неглубокий придорожный кювет, она перевернулась раз, другой и навалилась крышей на густой кустарник.
Несколько мгновений Грязнов пролежал лицом вниз, прижатый к потолку кабины, видя прямо перед глазами перекошенное от боли, залитое кровью из разбитого носа лицо Хомякова. Затем он медленно выбрался задом через разбитое ветровое стекло наружу и за шиворот выволок следом Хомякова с намертво зажатым в левой руке грязновским портфелем. Пистолета в другой не было, скорее всего, выронил во время всей этой катавасии.