– Ну а чем Юлька плоха? Образование есть, профессия отличная, всегда востребованная. Собой хороша, готовит, как в ресторане, чистюля, – продолжала улыбаться Светлана, которой нравилось вот так поддразнивать управляющую. – Вам, похоже, любая невестка будет не ко двору, и Юлька тут ни при чем.
Оксана Михайловна только рукой махнула и вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
Дорога в город пролегала между снежных завалов, таких высоких, что образовывался тоннель без крыши. Каждый год эту дорогу приходилось вырубать заново, едва начинались снегопады. Сейчас, в середине весны, снег уже выглядел не белоснежным, а грязно-ноздреватым, и стенки тоннеля напоминали губку.
Анна могла бы жить в городе, где имелась большая, хорошо обставленная квартира в охраняемом доме, но продолжала каждый день ездить пятнадцать километров туда и обратно в поселок, именуемый среди местных «северной Рублевкой».
В разгар зимы это казалось особенно неоправданным, морозы порой достигали минус пятидесяти и больше, но Анна все равно продолжала эти поездки, отмахиваясь от уговоров своего заместителя Валерия Зотова, настаивавшего на том, чтобы она хотя бы зиму пережидала в условиях города и не рисковала остаться среди заснеженной трассы в мороз во внезапно остановившемся автомобиле, например.
– Я не езжу одна, – отмахивалась Анна, – у меня отличный водитель-профессионал, он за машиной следит, как за ребенком. И потом, в поселке Владлен…
– Аня, Владлену, уж извини за прямоту, совершенно все равно – приедешь ты домой или нет.
– А тебе, значит, не все равно? – щурила она карие глаза, умело подведенные тонкими «стрелками».
– Не понимаю тебя, – Валерий злился, чувствуя, что в очередной раз проиграл схватку, – ну чем не жизнь в городе, а?
– Нет! – неизменно обрубала Анна, и заместитель унимался на какое-то время, чтобы потом снова вернуться к этому разговору.
Ровно год понадобился Анне, чтобы хоть как-то принять то, что муж, Владлен Витольдович Мецлер, теперь намертво прикован к кровати и аппарату искусственного дыхания после аварии на возглавляемом им комбинате.
Во время выездного совещания в одном из цехов вдруг сорвалась с рельсов вагонетка и придавила стоявшего как раз на ее пути Мецлера. До больницы его успели довезти, но в себя владелец комбината так больше и не пришел. Анна оказалась владелицей контрольного пакета акций и председателем совета директоров, к чему была не очень готова, хоть и имела неплохое экономическое образование. Но опыта управления золотодобывающим комбинатом у нее не было совершенно. К счастью, был еще Зотов, заместитель Владлена Витольдовича и близкий друг, который помог Анне довольно быстро во всем разобраться.
Члены совета директоров не особенно обрадовались появлению Анны в кресле председателя, но смолчали – контрольный пакет делал ее неуязвимой, а ссориться с Зотовым никто не хотел.
Анна, будучи женщиной неглупой, тоже постаралась сгладить все острые углы, и комбинат удержался на плаву даже без Владлена, но в последнее время ее не покидало ощущение, что вокруг комбината происходит что-то непонятное. А потом ей поступило предложение о слиянии от крупного золотодобывающего холдинга.
Рассмотрев все предложенные условия и посоветовавшись с членами совета директоров, Анна отказалась от сделки, и Зотов ее поддержал, мотивируя это тем, что чужаки начнут заправлять здесь иначе, чем принято за долгие годы.
Градообразующий комбинат сделал жизнь в небольшом северном городе настолько комфортной, что уже давно местная молодежь не уезжала отсюда, без проблем находя и учебные заведения, и рабочие места. Комбинат оказывал поддержку тем, кто хотел учиться в столичных вузах, но с условием обязательной отработки в родном городе не менее пяти лет по выбранной специальности, предоставлял жилье и подъемные. Мало кто покидал город по истечении срока контракта.
«Маленький северный рай». Никак иначе Уйгууну и не называли, даже жители, рассказывая кому-то о месте своего проживания, употребляли это выражение, ставшее здесь чем-то вроде слогана.
Комбинат вкладывал деньги во все сферы – в здравоохранение, в культуру, в образование, а уж к благоустройству руководство относилось как к ремонту в собственных домах.
Короткое северное лето не особенно баловало горожан обилием зелени или цветов, но даже за этот небольшой промежуток времени в городе буйствовали краски, благоухали клумбы и кое-где даже имелись тенистые аллеи из деревьев, кроны которых были особым образом наклонены друг к другу наподобие арок. За чистотой следили так, словно это были не улицы, а операционная, по вечерам город ярко освещался множеством фонарей и разноцветной подсветкой витрин.