- Символично же! – отвечала она, если спрашивали о цели подобных мероприятий. - Поцелуи под фонарем – в этом что-то есть, вам не кажется?
И хотя со временем свет фонаря потускнел, да и кавалеров заметно поубавилось, этот самый символизм остался.
На столе зажужжал мобильник, оповещая о приходе сообщения.
Одевайся потеплее и выходи во двор. Жду, - сообщала смс-ка.
Вернувшись к окну, я вгляделась в вечернюю темноту. Трижды мигнули фары.
Хорошо, что сигналить не стал, – расплываясь в улыбке, напечатала я. – Выйду, только скажи, куда поедем?
Телефон подумал с полминуты и выдал:
Ничего сверхъестественного, погуляем немного. Верну домой в целости и сохранности.
Я оделась со всей тщательностью, предупредила родных, что скоро вернусь, и, прыгая через три ступеньки, выскочила во двор. Любопытство подгоняло, да и соскучилась за полдня.
- За что тебя ценю, так это за гиперответственность, - улыбнулся Артемий.
Намекает на шапку с помпоном, шарф до кончика носа и остальные приметные детали моего облика? Сам ведь просил потеплее.
- В следующий раз конкретизируй: шапка-ушанка – одна штука, валенки – по усмотрению, шарф не обязателен, - я смахнула с его плеч приставучие снежинки. Пока ждал меня у подъезда, те успели налипнуть. Выходит, машина мигала сама?
***
Покружив по городу, мы свернули на пересечении двух центральных улиц. Повороты-повороты, объезды, какие-то дворы… Я начала смутно беспокоиться.
- Куда ты везешь нас, Сусанин-герой?
- Спокойно, ребята, я сам здесь впервой, - последовал закономерный ответ. - Да шучу я, шучу, почти приехали. Трудно так сразу сориентироваться. Летать-то я сюда летал, а ездить – ни разу не ездил.
Машину оставили у подъезда незнакомого дома. Я задрала голову повыше и, наконец, поняла, где мы находимся: самый густонаселенный район, пять домов здесь в десять, а один даже в пятнадцать этажей. Многие в шутку обзывали это место «Сити», по аналогии с Москвой. На мой взгляд, очень далекое от истины сравнение, но среди местных прижилось.
- Это такой оригинальный способ пригласить в гости?
- Ты прекрасно знаешь, где я живу, - не поддался на провокацию Воропаев. - Нам на пятнадцатый. Пешком или на лифте?
- На пятнадцатый? Конечно, на лифте!
Выйдя из лифта, мы отыскали ведущую на чердак дверь. Замок одиночно щелкнул и свалился на пол, Артемий спрятал его в карман, сотворив взамен слабенький морок. Будем возвращаться, запрем по-человечески. Мы поднялись на чердак, а оттуда, через люк, с которым управились столь же ловко, выбрались на крышу. В безветренный морозный вечер здесь было гораздо холоднее, чем во дворе.
- Как красиво…
С крыши самого высокого здания города открывался потрясающий вид. Россыпь цветных огней, дома как большие коробки. Ползущие по узким полоскам дорог автомобили отсюда казались букашками. Приглядевшись, я смогла различить парк. Где-то рядом должна быть наша больница. Небо удивительно чистое, без единого облачка – завтра опять будет холодно, – напоминало разлитые чернила. Вроде бы давно стемнело, но еще нет той глубокой ночной черноты. Звезды… никогда не умела подбирать к ним достойного сравнения. «Бриллианты», «мириады парящих светлячков», «мерцающие искры» и прочие не сумеют отразить красоту и величие это чуда-бесконечности. Целая вселенная над нашими головами. У каждой звезды свой облик и своя жизнь – совсем как у людей: одна большая и яркая, другая крошечная и почти не видна. Кто-то живет в созвездии, кто-то предпочитает одиночество. Сияние большинства скрадывается огнями города, но те, кому удалось пробиться, ничуть не тусклее этих самых огней.
- Не замерзла? – Артемий подстраховывал меня сзади, не подпуская слишком близко к краю.
- Нет… Спасибо. У меня слов не хватает… так красиво… потрясающе…
- Я приходил сюда, когда становилось совсем туго, - признался он, - или когда выпадало свободное время. Встречал рассвет, думал… о разном… Точно не холодно?
- Вашими стараниями, нет, - вспомнила я давний разговор. Хотя какой там давний? После зимних каникул дискутировали, а словно в другой жизни.
Не знаю, сколько мы простояли так, обнявшись и любуясь вечерним городом. Просто быть вместе, неважно, где и когда. Молчать, потому что не требуются слова.
Опустив голову на плечо Артемия, я взглянула на звездное небо.
- Когда мы с Анькой были маленькие, то часто ездили к маминой двоюродной сестре, тете Вале, она тогда жила в деревне под Тверью. Гостили летом в основном, на каникулах. Днем носились, как угорелые, а по вечерам, когда темнело, выбегали во двор и ждали, пока загорятся звезды. Комары грызут, мы чешемся, но стоим и ждем первой звезды.
- Зачем?
- Такая игра: кто первый увидел эту самую звезду, мог загадать желание, и оно сбудется, - рассмеялась я, пряча в шарфе кончик носа. - Маленькие были, глупые. Кто знает, какая первой вылезла? Тетя Валя рассказывала о… местном поверье, что ли? «Единственная видная звезда мечту заветную исполнит да путь верный укажет». Есть ведь такое выражение «счастливая звезда», вот люди и придумали себе поверье. Уже потом я наткнулась на короткую притчу, но скорее назидательного, чем мистического плана. Она так и называлась: «Звезда Счастья».
- Расскажешь по дороге домой? – попросил он.
- Да я и сейчас могу.
Однажды все человеческие чувства собрались вместе. Горе и Радость, Страх, Злоба, Удивление и Восторг, Сомнение и Уверенность. Скука, Ревность, Безумие, Равнодушие, Зависть, Любовь и Ненависть – всех не перечесть. Собрались они и стали спорить: кто главнее? Чья власть на Земле сильнее? Кто больше места в человечьем сердце занимает?
- Я - самое сильное чувство! - заявила Зависть. - Не родилось еще на свете человека, который никому и никогда не позавидовал!
- Нет уж, сестра, я сильнее тебя! – скрипнула зубами Злоба. - И часа рода людского без меня не прошло!
Сестрицы вцепились друг другу в глотки, насилу Смелость и Терпение растащили их.
Слово взяла Ненависть.
- Если и есть на свете сильные чувства, то я среди них первая! - прорычала она, сверкая совиными глазищами. - Даже самый добрый и отзывчивый способен ненавидеть. Никто и ничто не сможет пресечь мою власть!
Страх скорчился в углу, не произнеся ни слова, хотя он вполне мог претендовать на победу. Скука зевала во весь рот, Презрение только фыркало и кривилось. Горе плакало, Скромность не знала, куда деть глаза, Равнодушие сидело, бесцельно глядя в небо.
- С вами каши не сваришь, - улыбнулась Снисходительность.
Тогда вперед вышла Любовь.
- Обо мне слагают стихи и песни. Я поддерживаю в трудную минуту, согреваю в холода, освещаю путь. Мое имя давно стало пословицей! Я многолика, могу исцелять, но могу и больно ранить, свожу людей друг с другом и так же легко развожу. Я заставляю плакать и вытираю слезы. Из-за меня разгораются войны, и воцаряется мир. Я созидаю и разрушаю, спасаю и гублю. Только Любовь имеет право побуждать! С Любовью нельзя не считаться!
Безумие, этот верный спутник Любви, захлопало в ладоши. Эгоизм, часто их сопровождавший, одобрительно закричал. Все чувства, впечатленные речью Любви, умолкли, признавая ее первенство. Только Злоба, Зависть и Ревность, постоянная соперница, рычали, грозя кулаками.
Услышав крики, пожаловали Качества: Мудрость, Глупость, Доброта, Милосердие, Отвага, Преданность и многие другие. В особой иерархии они стояли выше Чувств и часто разрешали их споры.
- Почему ты кричишь? - тихо спросила у визжащей Зависти Мудрость.
- Это несправедливо - признать Любовь самым сильным Чувством! Рассуди нас! Рассуди!