– Ваши сожаления не вернут Алексея, – ответила она. – Но, может быть, ваши действия помогут восстановить справедливость.
Она в последний раз поправила цветы на могиле брата и ушла, оставив меня одного с моими мыслями и тяжестью принятого решения.
Я долго стоял у могилы Соколова, глядя на простой деревянный крест. Что я делаю? Действительно ли готов пойти против Рогова, против системы, частью которой был столько лет? Рисковать карьерой, благополучием, возможно, жизнью?
Но альтернатива – продолжать жить как прежде, с этим грузом на совести, с этой пустотой внутри – казалась еще более невыносимой.
Я сжал в кармане визитку Веры и медленно пошел к выходу с кладбища. Моросящий дождь усилился, превратившись в настоящий ливень. Но я не торопился укрыться – холодные капли, бьющие по лицу, приносили странное облегчение. Как будто дождь мог смыть хотя бы часть той грязи, которая налипла на мою душу за годы работы на Рогова.
В эту ночь мне снова снился Соколов. Но теперь он не просто смотрел на меня с безмолвным укором – он говорил. Слова были неразборчивы, но я чувствовал их смысл: еще не поздно все изменить, еще есть шанс найти путь назад.
Я проснулся с первыми лучами солнца, впервые за долгое время без похмелья и наркотического отходняка. И впервые за много лет с ощущением, что, возможно, у меня еще есть шанс стать человеком, которым я мог бы гордиться.
Глава 7: Трещины в фасаде
Три дня «оплачиваемого отпуска», навязанного Роговым, пролетели незаметно. Я провел их дома, впервые за долгое время трезвый и не под кокаином. Было тяжело – ломало физически и психологически, кошмары чередовались с бессонницей, но я держался. Каждый день говорил сам себе: еще один день без химии, еще один шаг к ясному мышлению.
Визитка Веры Соколовой лежала на прикроватной тумбочке. Я смотрел на нее каждое утро, но не решался позвонить. Готов ли я действительно пойти против системы? Достаточно ли силен, чтобы выдержать последствия?
На четвертый день я вернулся в офис. Коллеги приветствовали меня с осторожной доброжелательностью – как человека, вернувшегося после тяжелой болезни. Я поддерживал этот нарратив, рассказывая о «сильном гриппе» и «рекомендациях врача отдохнуть».
Денис был единственным, кто знал правду, но он не задавал лишних вопросов. Просто ввел меня в курс текущих дел и передал список задач, накопившихся за время моего отсутствия.
– Рогов хочет тебя видеть, – сказал он напоследок. – Как только появишься.
Я кивнул, чувствуя, как напрягаются мышцы живота. Встреча с Роговым была неизбежна, но вызывала смутную тревогу.
Кабинет генерального директора ничуть не изменился – все та же атмосфера власти и денег. Сам Рогов выглядел, как всегда, безупречно – костюм, галстук, идеальная стрижка, самоуверенная улыбка.
– Кирилл! – он поднялся из-за стола, пожимая мне руку. – Рад видеть тебя в добром здравии. Как отдых?
– Спасибо, Виктор Сергеевич, помог, – я старался говорить ровно и уверенно. – Готов вернуться к работе.
– Отлично, – он указал на кресло. – Присаживайся. Есть несколько вопросов, которые нужно обсудить.
Я сел, внутренне напрягшись. Что-то в тоне Рогова настораживало.
– Во-первых, как продвигаются сессии с доктором Левиным? – спросил он.
– Полезно, – коротко ответил я. – Мы встречались дважды за эти дни.
– Хорошо, – кивнул Рогов. – Продолжай, пока не почувствуешь, что полностью восстановился. Компания оплачивает.
– Спасибо.
– Теперь о работе, – он наклонился вперед. – У нас новый проект, очень важный. И я хочу, чтобы им занялся именно ты.
Я напрягся еще сильнее. После всего, что произошло с Соколовым, любое новое задание от Рогова вызывало подозрения.
– Что за проект? – осторожно спросил я.
– Мы готовим запуск новой линейки препаратов в нашем фармацевтическом подразделении, – Рогов откинулся в кресле. – Инновационные лекарства для лечения онкологических заболеваний. Потенциальный рынок – миллиарды рублей.
Я вспомнил слова Веры о поддельных лекарствах, о подделке результатов клинических испытаний, о тысячах пострадавших. Неужели они готовят новую аферу, еще более масштабную?
– Нам нужна мощная PR-кампания, – продолжал Рогов. – Препараты должны выйти на рынок с репутацией прорывных, спасительных, единственных в своем роде. Общественное мнение, медицинское сообщество, регуляторы – все должны быть на нашей стороне.
– Понимаю, – я кивнул, стараясь не выдать своих сомнений. – Какие сроки?
– Два месяца на подготовку, потом запуск. Бюджет практически неограничен. Это приоритетный проект для холдинга.