– Я займусь, – сказал я, понимая, что отказ вызовет подозрения. – Подготовлю стратегию к концу недели.
– Отлично, – Рогов улыбнулся. – И еще кое-что. В связи с… недавними событиями, я хочу, чтобы ты был особенно внимателен к безопасности информации. Никаких утечек, никаких посторонних. Все материалы только через защищенные каналы.
– Разумеется, – я кивнул.
– Хорошо, – он протянул мне папку. – Здесь предварительные материалы по препаратам. Изучи. И, Кирилл… я рад, что ты вернулся в строй. Ты ценный сотрудник.
Я взял папку и вышел из кабинета, чувствуя неприятный холодок вдоль позвоночника. Рогов явно что-то замышлял, и мне предстояло стать частью этого плана. Или сделать вид, что я стал его частью, одновременно выясняя, что происходит на самом деле.
В своем кабинете я открыл папку и просмотрел материалы. На первый взгляд все выглядело впечатляюще – информация о новых препаратах для лечения рака, результаты клинических испытаний, отзывы экспертов. Но что-то в этих материалах вызывало подозрение. Цифры казались слишком хорошими, результаты – слишком идеальными. Как будто кто-то подогнал данные под нужные показатели.
Я отложил папку и задумался. Если Вера права, и «Меркурий Групп» действительно замешан в схемах с поддельными лекарствами, то эта новая линейка могла быть частью той же схемы. И моя задача – создать информационный фон, который позволит беспрепятственно вывести на рынок потенциально опасные препараты.
Мог ли я участвовать в этом? После всего, что узнал? После того, как осознал, к чему привела моя работа в случае с Соколовым?
Дверь кабинета открылась, и вошел Денис.
– Как прошло с Роговым? – спросил он, садясь напротив.
– Нормально, – я пожал плечами. – Новый проект – PR-кампания для линейки онкопрепаратов.
– А, этот, – Денис кивнул. – Слышал о нем. Большие деньги, большие ожидания.
– Ты знаешь что-нибудь о самих препаратах? – осторожно спросил я. – Насколько они действительно эффективны?
Денис удивленно посмотрел на меня.
– А какая разница? Наша задача – создать имидж, а не проверять эффективность.
– Просто интересно, – я постарался придать голосу безразличие. – Всегда легче продвигать то, что действительно работает.
– С каких пор тебя это волнует? – он прищурился. – Кирилл, что с тобой происходит? Сначала этот срыв после истории с Соколовым, теперь вопросы об эффективности препаратов… Ты меняешься, и меня это беспокоит.
Я понял, что нужно быть осторожнее. Денис был моим другом, но также он был частью системы. И если бы ему пришлось выбирать между дружбой и лояльностью компании, я не был уверен, какой выбор он сделал бы.
– Ничего особенного, – я улыбнулся. – Просто после болезни немного по-другому смотришь на вещи. Ценишь здоровье, понимаешь?
Денис, казалось, расслабился.
– Понимаю. Но не забывай, кто мы и что делаем. Мы не врачи и не ученые. Мы продаем образы, создаем восприятие. Реальность – не наша забота.
– Ты прав, – я кивнул, хотя внутри все протестовало против этих слов. – Старые привычки трудно изменить.
– Вот и хорошо, – он встал. – Тогда за работу? Команда ждет твоих указаний по новому проекту.
Весь день я проработал с командой, разрабатывая предварительную стратегию PR-кампании для новой линейки препаратов. Мы обсуждали ключевые сообщения, каналы коммуникации, потенциальных лидеров мнений, бюджеты и сроки. Я действовал на автопилоте, делая вид, что полностью вовлечен в процесс, в то время как мысли крутились вокруг другого.
Вечером, когда все разошлись, я остался в офисе один. Открыл папку с материалами о препаратах и начал более внимательное изучение. Теперь, без посторонних глаз, я мог детально проанализировать информацию, искать несоответствия, странности, подозрительные моменты.
И я нашел их. Клинические испытания проводились в малоизвестных медицинских центрах, экспертные заключения подписаны специалистами, имена которых не фигурировали в авторитетных научных публикациях. Данные об эффективности препаратов выглядели слишком оптимистичными, без упоминания о побочных эффектах, которые неизбежны для любого серьезного лекарства.
Все указывало на то, что новая линейка препаратов могла быть частью той самой схемы, о которой говорила Вера Соколова. Схемы, которая, по ее словам, уже привела к страданиям тысяч пациентов.
Я достал телефон и долго смотрел на визитку Веры. Решение, которое предстояло принять, могло изменить всю мою жизнь. Если я позвоню ей, если начну помогать в расследовании против «Меркурий Групп», пути назад уже не будет.