– Я могу попробовать поговорить с ним, – предложил я. – Как PR-директор «Меркурий Групп» я могу найти предлог для встречи. Прощупать почву.
– Слишком рискованно, – возразила Вера. – Если он действительно что-то знает и заподозрит, что вы ищете материалы Алексея, он может предупредить Рогова.
– А если он на нашей стороне? – не отступал я. – Если он знает, где флешка, но боится действовать в одиночку?
Мы долго обсуждали этот вариант, взвешивая риски и возможные выгоды. В конце концов решили, что я попробую встретиться с Лебедевым под безобидным предлогом – обсуждение возможного интервью с руководством холдинга или что-то в этом роде. И аккуратно выясню, что он знает о расследовании Соколова.
Но Лебедев был не единственным направлением наших поисков. Вера продолжала проверять контакты брата, а я тем временем искал информацию внутри компании.
– Я нашел кое-кого в финансовом отделе, кто может помочь, – сказал я Вере. – Елена Васильева, заместитель финансового директора. Она недавно вернулась из декрета и, похоже, не в курсе всех схем. Но имеет доступ к финансовой документации.
– Вы уверены, что ей можно доверять? – скептически спросила Вера.
– Нет, – честно ответил я. – Но у нее безупречная репутация, и она кажется искренне обеспокоенной некоторыми «несоответствиями», которые обнаружила в документах. Я осторожно прощупаю почву.
– Будьте предельно осторожны, – предупредила Вера. – После того, что случилось с начальником отдела сертификации, любой сотрудник холдинга может оказаться под подозрением.
– Ларионова? – я вспомнил разговор с Игорем Павловичем. – Что с ней стало на самом деле?
– Официально – уволена, – мрачно сказала Вера. – Неофициально – исчезла. Её дочь, та самая, что болела, теперь живет с бабушкой. Ларионова якобы «уехала на лечение за границу». Но никто не знает, где она на самом деле.
Холодок пробежал по спине. Я вспомнил слова Игоря Павловича о том, что Ларионова «больше не представляет угрозы». Что они с ней сделали?
– Я буду осторожен, – пообещал я. – Никаких прямых вопросов, никаких подозрительных действий. Просто попытаюсь понять, что она знает и можно ли ей доверять.
Мы обсудили еще несколько деталей нашего расследования и договорились о следующей встрече. Перед расставанием Вера протянула мне маленький пакет.
– Что это? – спросил я, беря его.
– Чай, – она слабо улыбнулась. – Травяной сбор, который помогает при ломке. Алексей когда-то бросал курить, это ему помогло. Может быть, поможет и вам… с вашей проблемой.
Я был тронут этим неожиданным проявлением заботы.
– Спасибо, – искренне сказал я. – Это… очень кстати.
– Не благодарите, – она покачала головой. – Просто держитесь. Нам нужна ваша ясная голова.
Встреча с Еленой Васильевой состоялась на следующий день. Я пригласил ее на обед под предлогом обсуждения PR-стратегии для финансового отдела – обычная практика в нашей компании.
Елена оказалась приятной женщиной около сорока, с умными глазами и сдержанной манерой общения. За годы работы в холдинге я встречался с ней лишь мельком, на общих совещаниях. Она всегда производила впечатление компетентного, но не слишком заметного сотрудника – из тех, кто делает свою работу хорошо, но не стремится к славе.
– Спасибо, что согласились встретиться, Елена Николаевна, – сказал я, когда мы устроились за столиком в ресторане недалеко от офиса. – Как вам работается после декрета?
– Нелегко, – призналась она. – Многое изменилось за два года. Новые лица, новые проекты, новые… методы работы.
Что-то в том, как она произнесла последние слова, заставило меня насторожиться.
– В каком смысле – методы? – осторожно спросил я.
Она помолчала, словно решая, стоит ли откровенничать.
– Некоторые финансовые операции стали менее… прозрачными, – наконец сказала она. – Особенно в фармацевтическом подразделении. Раньше мы строго придерживались стандартов отчетности. Сейчас я вижу схемы, которые, мягко говоря, вызывают вопросы.
– Какие именно схемы? – я старался, чтобы мой голос звучал непринужденно, просто как любопытство коллеги.
– Странные транзакции через офшорные компании. Завышенные расходы на «консалтинговые услуги». Контракты с поставщиками, о которых никто ничего не знает, – она пожала плечами. – Может быть, это новая финансовая стратегия. Но выглядит подозрительно.