– Саш? Случилось что-то? - пробубнила Ева, не отрывая лица от спальника.
– Не. А как ты поняла, что это я?
Она сонно вздохнула.
– По запаху…
Я насторожилась.
– По… чему?
– По запаху, мышка. От каждого человека чем-то пахнет… м-м-м…
Кажется, она попыталась заснуть. Я в панике ткнула Еву в бок.
– Ай! – подруга приподнялась над постелью. – Ну чего?
– Запах, – я чуть подпрыгнула от нетерпения. - Ты говорила про запах!
– Ну, - мрачно подтвердила Ева.
– А сейчас от меня чем-то пахнет? Я же не душилась!
Она упала обратно на спальник и пробурчала:
– Господи, за что…
– Ну Ева-а-а!!
– Да без разницы, душилась ты или нет, - продолжила она ворчливо. - Нет, конечно, разница есть, но… Блин, короче. Обоняние у меня хорошее. Очень. Иногда это мешает…
Видимо, у меня было такое взволнованное лицо, что Ева сжалилась.
– Да не дрейфь ты, Сашетт. Дэн же мальчик, а у мальчиков ни глаз, ни носа, ни ушей.
– Не-е-е, – я помотала головой, – это у других так, а Дэн мой другой совсем! Он говорил про запах от Русалочки.
Ева кашлянула.
– От кого?..
– От Русалочки, – я смутилась. - Это он меня так называет.
Несколько секунд подруга смотрела в пространство, не моргая. Потом усмехнулась.
– Не бери в голову, короче говоря. Установить личность по запаху – это бывает только в каком-нибудь фантастическом сериале. А у нас тут жизнь. Пошли лучше умываться и завтракать.
Я кивнула, но внутри меня продолжал грызть маленький червячок сомнения.
Грудь, носок-чебурек, одежда, голос, слова в мужском роде… А про запах я забыла. Нет, после той ночи я сидела у костра, дабы закоптиться, но кроме той ночи у нас с Дэном было ещё много ночей… А вчера я вообще помылась,и у костра мы не сидели…
Блин. И ведь сама загнала себя в эту ловушку! Даже ругать некого…
Дэн
Стены палатки трепал сырой ветер, солнце показываться не планировало, прячась за плотной пеленой туч. Моя любимая грелка куда-то смылась, бросив меня замерзать, так что проснулся я от дикого холода.
– Друз-з-зя мои, – в этот раз мое фирменное «з-з-зя» вышло особенно прочувствованным – хоть я и натянул капустой три флисовки и две ветровки, у меня до сих пор зуб на зуб не попадал. – В последний раз предлагаю одуматься, пока есть возможность.
«Друз-з-зя» проявили стойкость духа. Прям не труппа, а тридцать три богатыря. Я даже какую-то гордость испытал.
– Ну что ж. Одеваемся теплее. Или хотя бы не прячем далеко тёплые вещи. - Народ понимающе закивал. - Набор высоты ещё не закончен. Вчера мы поднялись над долиной Ужанки на тысячу сто метров. А до Ёрюмсек-мера – Паучиного пастбища – метров пятьсот вверх. И местность, открытая всем ветрам. В пещерах тоже не Ташкент.
Саши посмотрела на меня с вселенским любопытством.
– А почему Паучиное пастбище?
– Ёрюмсек-мера так переводится. А ты боишься пауков?
– Н-нет. Хотя…
Я улыбнулся.
– Смотря какие пауки?
– Угу.
– Тут – о-очень большие.
Зелёные глазища расширились от ужаса и любопытства.
– Вот такие? – Саши отмерила пальцами сантиметров десять.
– Не-а, во-от такие! – Я показал размахом рук мечту рыбака.
– Да ну, – рыжая бровка недоверчиво взлетела.
– Ага. Там всё плато их норами изрыто. – И я добавил громче для всей компании: – Ρебят, по плато не бегать! От тропы не отходить дальше, чем на десять метров! Если не хотите под землю провалиться!
– Прямо в лапы пауку! – добавила моя смелая мышка и показала мне язык.
До места лагеря – большой впадины неподалеку от Пастушьей пещеры – мы добрались еще до обеда. Здесь было прохладно, но хоть не так ветрено, а окрестный пейзаж напоминал лунный, если бы на луне с её кратерами и воронками вдруг вырос кустарник в рост человека.
Пока народ, получивший ЦУ смотреть под ноги, разбрёлся в поисках дров, мы приготовились к спуску – провесили перила в вертикальный колодец, ведущий в пещеру. С Саней и Драго мы первыми спустились вниз, захватив пустые бутылки. На поверхности источников воды не было,так что мы, кроме разведки, еще и водоносами поработали, начерпав в первом зале кристально чистой воды из чаш-озерец, сверкавших зеркалами то тут то там.
– Абалдеть, - восхитилась Саши, подсвечивая потолок фонариком и взглядом зелёных глаз.