Ага, щаз. Уже не выпущу.
– Между прочим, – пропыхтела Саши, – я тебя не простила ещё!
– Правда, что ли?
– Конечно. - Она нахмурилась сильнее, но губы дрожали явно от смеха. – Ты обещал мне десять причин. А назвал только пять!
– Да, непорядок. Но кто же знал, что ты на меня раньше времени с поцелуями набросишься?
Мышка всё-таки не выдержала и засмеялась, брызгая мне в глаза водой.
– Слушай, а почему тут так воняет? – вновь нахмурилась, поводя носиком.
Действительно,термальная вода, густо насыщенная всякими сульфатами,имеет специфический тухлый запашок.
– О, дивные духи гор, – воздел я очи к вершинам упомянутых. – Ну какая с ней может быть романтика?
– Никакой! – подтвердила Саши. – Где мои оставшиеся пять причин?!
– Ладно, считай. Ты – моё солнце.
– А?
– Когда ты рядом, мир сразу становится ярче и интереснее.
– Кх-м, - Саши скромно потупилась, - так. Шесть.
– Ты – рыжая мышка.
Она шмыгнула носом.
– Вредина.
– Я?! Нисколечки. Ты просто не знаешь, какие они крутые. У бабули моей маленькая рыжая полёвочка по всему двору кота гоняла. Каратистка прям. Он к ней лапой, а она ему в нос зубами. Не отставала, пока бедолга на крышу не забрался. Рыжие мыши, они такие – боевые, не смотри, что шёрстка короткая и ростом не вышли.
Моё солнце посопело немного, но засчитало-таки седьмую причину.
– Дальше? – Саши задумчиво запустила руку в мои мокрые волосы, даже не догадываясь, что у меня в глазах потемнело от этой нехитрой ласки.
– Ты сводишь меня с ума… – выдохнул я и ладонями притянул к себе её лицо.
В долгом поцелуе мы на время забыли о причинах и следствиях, пока Саши не забила руками по воде, подняв тучу брызг и плотное облако вонючего пара.
– Э-то только в-в-восьмая, - пробормотала она в мои губы.
Я тяжело вздохнул.
– Ладно. Девятая лежит в твоем рюкзаке.
– О-о-о? А! Мой рюкзак! Он утонул?! Я… я его в руке несла, а потом…
– Когда ты на меня с поцелуем набросилась, я его из твоей руки выбил. И свой тоже на скале бросил. Идём уже, беспощадная моя мышка, за твоей девятой причиной.
– Девятая причина в том, что ты любишь сладкое? - попыталась угадать Саши по дороге обратно.
– Нет. Это причина одиннадцатая.
– М-м?
– Ага. Видишь,их даже больше десяти.
На скалу, нависавшую над Купелью Зары, мы выбрались минут через десять, много раз останавливаясь по дороге и перемежая хохот с поцелуями.
– Доставай уже свой приз, нелюбопытное создание.
– Неправда. Я очень любопытная. Ты меня просто отвлёк тогда.
– Курицей?
– Ага! – Саши достала из рюкзака потрёпанную мышку-приз, повертела её в руках, осторожно поправляя «хвостик». - Я так разозлилась, когда эту мышку увидела…
– Я заметил, как ты её рвала. Меня на её месте представляла?
– Ага, – на сей раз упаковку разворачивала Саня намного аккуратнее. Достав еще три шоколадки, которые я позже благополучно съел, она добралась наконец до настоящего приза – и девятой причины меня простить.
– О-о-о. Дэ-эн. Это что, «скальники»? Для меня?!
– Ну не для меня же. Мне тридцать шестой не подойдёт.
– Но откуда?!
– Экстренная доставка. Лесник форева.
– Спасибо-о-о!!! Дэн! Ты прелесть!
– Гы. Скажи это еще раз.
Вместо слов Саши бросилась ко мне в объятия.
Через минуту она уже натягивала на ноги свой приз – скальные туфли на шнуровке с жёсткими шершавыми подошвами и остренькими мысами, пошитые из мягкой некрашенной замши, облегающей ступни, словно вторая кожа.
– Я в них точно ту «шестёрку» бы прошла! – восхитилась мышка и тут же полезла по скале, упираясь мысками в малейшие неровности.
– Десятая причина уже не нужна?
– Нет. Нужна! – Саши спрыгнула со скалы и подошла ко мне, сияя доверчивым любопытством.
– Я могу показать тебе космос.
– А-м… – она зарделась,и я рассмеялся.
– Ход твоих мыслей мне нравится, но в этом плане ты и сама можешь мне космос показать. Я имел в виду другое. - Порывшись в своём рюкзаке, я достал два пакета. - Тут сухие вещи, переодеваемся, и надо будет прогуляться.
В небе начали разгораться первые звёзды…
Ева
К тому времени, как они подошли к солёному озеру, небо стало розовым. Отражалось в кристально спокойной и прозрачной воде,и чудилось, будто озеро плавно переходит в небо.
Вокруг всё тоже было с розоватым отливом – и камни на берегу,и деревья, и даже кожа на руках Евы.