- Мы идем гулять в лес, - сообщила я, и девочка с явным облегчением поняла, что долго общаться с соседом я не собираюсь. Она пошла дальше по дорожке, а Андрей успел шепнуть мне: - Саша, если будет время, заходите на кофе с пирожными.
- Хорошо, - пробормотала я, - спасибо.
****
Гуляли мы долго. На опушке по стволам сосен сновали две белочки, требовательно цокотали, явно намекая на угощение. Поэтому мы сходили в уже открывшийся магазин и купили пакетик орешков. К счастью, Марина не стала задавать вопросов - поняла, что при ребенке обсуждать гибель Каховского не стоит. Только вздохнула, изображая сочувствие.
Покормив белок, мы дошли до заболоченной и заросшей рогозом речной заводи, откуда взлетело сразу несколько уток. Верочка все время о чем-то сосредоточенно размышляла. Да и мне было, над чем подумать.
Домой мы вернулись к обеду. И опять ели не в столовой, а на кухне. Николай Григорьевич налил нам супа с клецками и поставил разогреваться жаркое. Потом сел напротив, по-бабьи подперев щеку кулаком, и принялся жаловаться, что сегодня все питаются, когда и как попало. Я спросила, обедал ли Борцов, которого я утром нигде не видела, но повар только пожал плечами - нет.
Выпив чашку какао. Верочка сказала, что ей очень хочется спать. Вот просто с ног падает. Насчет сна я не очень поверила, хотя всякое может быть – я тоже на нервной почве либо страдаю бессонницей, либо сплю сутками.
Мы договорились, что встретимся ближе к вечеру, и я проследила, чтобы Верочка закрылась в своей комнате на защелку. В холле царила какая-то гнетущая тишина. Уже никто не смотрел телевизор, не шатался бесцельно по антресолям, только где-то наверху гудел пылесос – Сима пыталась поддерживать порядок. И я снова сбежала из опустевшего дома.
Андрей, похоже, увидел меня из окна и выехал встречать на крыльцо. Позади, в раскрытой двери, промелькнул силуэт его ротвейлера, и я снова поразилась, насколько бесшумно ведет себя Грэм.
На этот раз мы расположились в гостиной, среди картин и стеклянных шкафчиков с фарфором. На столе стояла ваза из синего стекла с букетом ромашек. Я помогла Андрею разлить в чашки кофе. Он попросил принести из холодильника коробку с пирожными. Я с любопытством заглянула в огромный четырехкамерный агрегат – он ломился от продуктов, и далеко не все они были из ассортимента местного магазина.
- Утром приезжал мой московский приятель, пополнил запасы. – Андрей ловко вскрыл коробку. – Я не знал, какие пирожные вы любите, попросил привезти ассорти.
- Я люблю всякие, - улыбнулась я.
Андрей положил мне на тарелочку эклер и корзиночку с взбитыми сливками. И пояснил, что сам он сладкое с детства не ест.
Когда от пирожных остались одни крошки, Андрей деликатно спросил, к кому из Каховских утром приезжала «скорая помощь». И пояснил, что волновался за меня. Пришлось рассказать ему про набухавшегося до посинения издателя.
- Мне не нравится, что происходит в этом доме, - вздохнул Андрей. – Саша, почему бы вам не уехать? Вернетесь в Москву…
- Это исключено, - мягко ответила я. – Во-первых, я должна отработать тут месяц.
- А во-вторых?
- Я не могу оставить Верочку одну в такой обстановке.
- Так поговорите с Лео. Действительно, ребенку не стоит видеть и слышать все это. Уезжайте обе, подальше от этого…
- Я попробую поговорить, - с сомнение произнесла я.
- Вот и ладушки, - в голосе Андрея звучало облегчение. – А может быть, вам с Верочкой до отъезда временно перебраться ко мне? У меня есть гостевая комната с двумя кроватями, вам там будет удобно.
- Вряд ли Лео согласится. Вы, что боитесь за девочку? – прямо спросила я. – Но почему?
- Не знаю. Говорю же – мне все это не нравится. Очень не нравится. Так что – да, я боюсь за Верочку. А ещё я очень беспокоюсь о вас, Саша. – Мне нравилось, как он произносит моё имя – по-особенному мягко.
- Я умею постоять за себя. – Мне вдруг захотелось рассказать ему про Стаса, но я сочла это неуместным. Андрей пережил куда большую, чем я, беду и не сдался. А я-то хороша – страдала-страданула… Из-за какого-то смазливого мерзавца!
- Саша, о чем вы сейчас думали? – Андрей внимательно смотрел на меня. – Я вас такой никогда не видел. Вы словно на дохлую лягушку наступили. Что-то плохое вспомнили?