— Мы не могли позволить себе раскрыться прежде времени. Выждали, когда идиоты с обеих сторон отстреляются по полной, а потом уже вломили им по самую крышку гроба.
Я с опаской скосился на него:
— Что, война?
— Война.
— Когда успели-то за пару дней?
— Посмотри-ка на часы, паря.
Всё сходится по дате и по всем приметам — уже шла вторая неделя ноября. Пыльная жара сменилась бодрящей прохладой, а пустыня обрела запах предзимней свежести.
— Я почти полтора месяца провалялся в горячечном бреду? Да не крути ты, дед, а говори начистоту, чего уже там теперь! Сам-то я ничего не помню, хоть убей.
— Не в бреду, а в гипнотическом отрешении от действительности.
— И кто меня отрешил?
— Моя внучка Карлыгаш. Ты проходил комплексную проверку на предмет лояльности народной власти и профпригодности для должности генерал-губернатора.
— Где?
— В центре психотронного тестирования, которым теперь руководит Карлыгаш, старший лейтенант медицинской службы народной армии.
— Что-то никаких медицинских корпусов я у вас не видел.
— Центр там, — дед постучал каблуком по земле. — На шесть этажей под нами. Через него прошли все руководители комитета национального спасения. И главнокомандующие родами войск. А теперь вот очередь за командармами.
— И что за проверка? Детектор лжи?
— Полиграф — позапрошлый век. Спецы отсканировали все самые потаённые уголки твоей памяти, начиная с внутриутробного развития.
— И Карлыгаш всё это видела?
— Это её работа.
Я бы дорого отдал, чтобы дед не заметил, как загорелись мои уши и щёки.
— А если бы я не прошёл проверки?
— Прости, мы бы с тобой тут не стояли. У любой революции плохо с чувством юмора.
— Выходит, Центр меня сюда, как щенка слепого, для проверки на вшивость носом ткнул, даже не спросив согласия? Могли бы и сказать.
— Не могли. Будущие руководители народного правительства знали, что делают. При нынешних способах прокачки информации на допросе с пристрастием никто не устоит. Инквизиция и гестапо — просто наивные костоломы по сравнению с нынешними утончёнными палачами. Ты бы мог выдать с добрую сотню подпольщиков, а наших людей — горстка золотых крупинок среди песка на дне морском. Остальные — явные враги или тайные недоброжелатели революции. Так было всегда.
— Паранойя — дегенеративное заболевание психики, — нерадостно отшутился я. — Людями надо верить. Человек по природе — добр.
— Примерно сто лет назад, ну, скажем, с 1960 года, эти добрые люди, как из верхов, так из самых низов, в каком-то метафизическом соитии сознательно и подсознательно принялись выхолащивать русскую душу, а деревенский люд сердца Руси загонять в галоши на босу ногу.
— Хватит конспирологии, — отмахнулся я.
— Русофобия русских и маразматическое преклонение великой самобытной цивилизации перед всем заграничным на пустом месте выросли? Скажи ещё, что такова диалектика человеческой природы. Ненависть русских детей к «сраной Рашке» — закономерный процесс развития русского народа?
— Хватит, дед, демагогии. Ты скажи честно — это третья мировая война?
— Бог миловал. Всё уже спокойно.
— А кто первый бузу забузил?
— Когда новые американские конфедераты замкнули кольцо блокады вокруг Вашингтона, точнее, всего округа Колумбия, глобальные властители мира от радости уже ручки потирали.
— Чему радоваться-то? Мировому ядерному конфликту?
— Кому война, а кому мать родна. Они всю историю возносились на мировых конфликтах. Древний Египет обрушился — они сплотились, пал Вавилон — они выучились бухгалтерии и финансам. Погиб Древний Рим — они разбогатели. Князь Святослав снёс Хазарию — они уже в арабской Испании заправляют халифатом, осваивая античное культурное и научное наследие. Королева Изабелла в год открытия Америки выгнала их из освободившейся от арабов страны — они уже в Западной Европе, а потом и в Америке. Гитлер вытолкнул их на восток — они уже в сердце России. Кольцо глобализации замкнулось.
— Ну и причём тут древняя история?
— А притом, что взбесившиеся глобальные лидеры заставили Америку шарахнуть по Москве и Питеру, чтобы вызвать ответный удар русских. И окончательно добить всех белых европейцев на обоих континентах. И на гребне третьей мировой войны вознестись до высот повелителей всей планеты с цветными подданными.
— И что Россия? Правительство? Генштаб?
— Да что там либеральная Россия! Команду «пуск» отдавали майоры на свой страх и риск, пока генералы неслись с упакованными чемоданами к аэродромам.
— Долго длился обмен ядерными ударами?
— Обмена не было. Была атака и был ответ.
— Потери равнозначные?
— Ага. В Америке — только Нью-Йорк и Лос-Анджелес, у нас — только Москва и Питер.
— А в Европе?
— Почти что без потерь — Брюссель да Варшава, не считая ударов тактическими зарядами по Косову и Стамбулу.
— А Китай, Корея, Индия, Пакистан, Иран, Израиль?
— У них свой восточный междусобойчик. Они нас никаким боком не зацепили. Масштаб ударных сил не тот.
— Ты говорил про народное правительство. Наши-то когда раскрылись?
— Когда увидели в деле все российские и американские баллистические бандуры и ракеты-перехватчики. Большая их часть самоликвидировалась или свалилась в океан. С обеих сторон в арсенале оказалось больше натурных макетов, чем реальных боевых «ядроносов».
— Не может быть!
— Ещё как может. Если конструктор или технолог на оборонном предприятии получает меньше, чем сантехник во дворце олигарха, то на боевую технику можно наплевать и позабыть.
— И что потом?
— Первым делом наши сняли всю орбитальную космическую группировку, как противника, так и российскую. Затем сразу же уничтожили все корабли первого ранга и авианосцы всех флотов без разбора…
— Потопили?
— Нет, именно аннигилировали. Заодно с атомными подводными лодками. Потом кропотливо обработали с орбиты все космодромы, пусковые шахты, ну и аэродромы стратегического значения.
— И это всего за полтора месяца?
— Что ты городишь! На всё ушло чуть более полутора суток.
— А потом — полная и безоговорочная капитуляция противника?
— Кому она нужна, эта твоя капитуляция! Родную страну нужно возрождать, а не в дипломатические бирюльки играть. Порядок в своём родном доме наводим. А товарищи за океаном пусть сами о себе подумают. У них и без нас забот хватает.
— Слушай дед, ты мне скажи честно, раз уж я проверку вашу прошёл, откуда у нашего Центра силища такая? Я даже ни сном ни духом не знал.
— А тебе это знать не положено было.
— Да ты, наверное, и сам-то не знаешь.
— Я-то про это ещё с юных лет узнал, когда под Кангыбасом центр психотронного тестирования наши втихаря строили.
— Понятно, местность самая пустынная. Что там та Шамбала! Только вот на кой его было строить?
— Контрмодерн превратил людей в денатуратов — безголовых пожирателей удовольствия и имбецилов. Лишённый человеческой природы выродок безопасен для любых властей, но бесполезен в жизни. Приходилось подбирать контингент по крупицам. За тобой, например, следили ещё с детского сада.
— Кто?
— Охотники за оставшимися одарёнными личностями… Тут, понимаешь, дело вот какое. Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе от 1975 года в Хельсинки, подписанный со стороны СССР Брежневым, имел секретное приложение в виде договорённости ядерных стран о запрещении разработок оружия массового поражения более эффективного, чем термоядерное. Заодно с похоронами проекта аннигиляционного оружия тихой сапой были закрыты все перспективные разработки безграничных источников энергии, антигравитационных космических двигателей и прикладной левитации, а также неконвенциональных систем передачи информации на субгалактические расстояния, к которым вплотную подошли тогда японцы. Эпохальные открытия объявили лженаукой. Прорывные изобретения забетонировали напрочь, а первооткрывателей попросту убрали. Разрешили оставить только технологическое совершенствование компьютеров для глобального контроля за информацией и населением.