С убеждением и уверенностью, однако Фожин Куныз, кажется, придерживается другой точки зрения.
У Генэха всегда так, — думает он, глядя на партнёра с претензией. Чуть что — Генэх не при делах, и его имя даже не упоминается. А расхлёбывать Кунызу. Изворачиваться, выкладываться, договариваться, жертвовать товаром и поставками.
Вот и в этот раз, когда возник ажиотаж вокруг Полумесяцев, Генэх изо всех сил старался держаться в стороне. Отчего-то вдруг всем понадобились Полумесяцы Путешественника, но Генэх мелькать в этом деле опасался.
Ты же знаешь, что я — публичная личность, — говорил Генэх Кунызу, — мне этого нельзя. А провернуть выгодное дельце ой как хотелось.
Волну подняли, вероятно, звёздные книжники. Куныз до сих пор не знал, в связи с чем у них появился нездоровый интерес к драгоценным изделиям, да и Генэху это вряд ли было известно. Рядовым дельцам о таких вещах знать не положено, да и не интересно, в общем-то. Что-то связанное с их исследованиями, не суть важно.
Главное то, что книжники стали запрашивать артефакты у коллекционеров, но не все из них оказались сговорчивыми. Лонар Гомба, местный собиратель древностей, к примеру, на любые просьбы отвечает отказом, уж Куныз об этом знает. Тупой и упёртый, живущий по каким-то своим идиотским принципам Гомба каждому указывает на дверь — Куныз не раз в этом убеждался. По другим делишкам, естественно.
И в этот раз вышло бы так же, если бы на горизонте не замаячил альтруистичный Гаррагиамэл Шоиноце, который не только безвозмездно предоставил звездочётам свой Полумесяц Путешественника, но и взялся за переговоры со своими коллегами. С Гомбой в том числе.
Вообще, спонсорство среди коллекционеров в широком ходу. Хорошим тоном считается меценатство. Ведь многие из них состоятельны, от этого и помогают различным проектам социальной направленности. К Гомбе это, правда, не относится, и он последовательно отклонял просьбы Шоиноце, даже когда речь шла о весьма приличных суммах.
В итоге дело дошло до Генэха, который, по мнению Шоиноце, мог договориться хоть с кем, даже с Еонле из Окталатии. Особенно — за те деньги, что Шоиноце ему посулил.
Не такими методами, конечно. Шоиноце, надо полагать, и понятия не имеет, что предпринял нанятый Генэхом Куныз. Шоиноце бы, наверное, неслабо удивился, узнав, что за громилы наведывались к Гомбе. Сначала — с мирными речами и конструктивными предложениями, а чуть позже — угрожая и обещая невесть что. Топорно, должно быть, однако обычно действовало, а Куныз свято верил в свои методы. Которые чистенькому и старающемуся не запятнать репутацию Генэху поначалу не нравились, но чуть позже и он смирился, демонстративно делая вид, что не в курсе нюансов откровенно гангстерской деятельности делового партнёра.
Вот так вот: их многочисленные и довольно затратные попытки давить и вымогать провалились, а дочь Гомбы — эта ветреная девчушка — смогла. Не то слово легкомысленная — откровенно разнузданная и избалованная фифочка со смазливой мордашкой, из этих самых танцующих актёров, что ошиваются по ночам на краю Карамюсты. И как только книжники на неё вышли?
Впрочем, Куныз знает. Ему обо всём известно. Нет такой махинации во всей Карамюсте, о которой Куныз не знал бы. Во всех мельчайших подробностях. Если кто-то где-то проговорился, если кто-то, пусть даже на окраине Карамюсты, о чём-то таком говорит, у Куныза найдутся уши, которые это уловят, и изворотливые мозги, которые адаптируют любую ситуацию под интересы хозяина…
— Ну уж нет! — зло процедил Куныз. — Меня не проведёшь…
— Что-что? — удивился Генэх.
Кроме любви к нетрудовым доходам, у Куныза есть ещё одна страсть. Снедающее его душу, почти патологическое влечение к тому, чтобы всё вокруг происходило только так, как он того желает. На обработку Гомбы он потратил, конечно, немало, но теперь уже у него несколько другой интерес к этому делу. Он испытывает нечто вроде зуда в ладонях, прямо-таки раздражение от вынужденного бездействия. Его чуть ли не тошнит от мысли, что кто-то свёл его планы на нет. Тем более, когда речь идёт о какой-то малолетней выскочке, пусть и с богатым папочкой.
— Или Шоиноце получит Полумесяц из моих рук, или он не получит его совсем! — сквозь зубы проговорил Куныз. — После того, как я столько вложил в это дело…