— Да, да, — кивнул Хабартш, с грустью рассуждая, что теперь его точно выгонят из наблюдариума. — Я думаю, что межзвёздное пространство пусто, — говорит он таким тоном, будто прощается с аудиторией. — Но вы, конечно, со мною не согласитесь, ибо считаете, что Эфир наполнен чем-то вроде воздуха.
— Осторожнее!.. — нравоучительно и с тревогой в голосе одёрнул скептически настроенный звездочёт. — С Эфиром нужно быть поосторожнее!..
— Хм, да… — проснулся Уньёктти, он успел взять себя в руки и всем своим видом призывает присутствующих вернуться к текущей работе. — Осторожность не помешает! — будто бы к слову заметил он. — Пожалуйста, будьте бережливы в своих теориях: никаких предпосылок к вашему предположению нет, в теории Эфира всё вполне компактно и самодостаточно.
Хабартш отрицательно мотает головой:
— Вы не понимаете! — обращается он непосредственно к Уньёктти. — Это — пришельцы из другого мира! — поняв, что перегнул с Эфиром, Хабартш возвращается к предыдущей, основной и насущной проблеме. — Очевидно же! — но судя по вновь охватившему Уньёктти ступору, для него это отнюдь не бесспорно. — Я уже работал по этой теме — в рамках моей деятельности в Карамюсте. Вы ведь читали об этом — кое-что я публиковал…
— Да, разумеется… — учтиво согласился Уньёктти, так, будто успокаивая буйно помешанного.
— Характер эфирных колебаний — как тех, с которыми работал я, так и принятых вашим наблюдариумом — явно говорит в пользу разумной природы их возникновения. Не хаотичный шум, как вы заметили, а строгая последовательность неких условностей. Разве нет?
— Ну, может быть… — неопределённо отвечает Уньёктти, примеряясь, как бы помягче разрешить ситуацию.
— Сигнал — так нужно определить это событие! — убеждённо продолжает Хабартш. — Послание — признак мысли. Но говорить о лампиридах…
— Непозволительно! — услужливо поддакнул главный книжник.
— Сможем ли мы понять друг друга? — не встретив поддержки, Хабартш переходит на упадочнический тон. — Ведь они — пришельцы — бесспорно, преодолели немыслимое в нашем понимании расстояние! Чудовищный по протяжённости путь. И такое же расстояние должно разделять нас в развитии и мировоззрении, — Хабартш устало опускает руки, будто ничего их уже не сможет спасти. — Пропасть между ними, прибывшими из неведомых глубин Эфира, и нами, жителями заштатного Таугана…
— Книжный подход! — не к месту брякнул Уньёктти, вероятно, не уловив общий ход рассуждений Хабартша.
— Захотят ли они вообще с нами разговаривать? Будет ли о чём поговорить? Или пойдут своей дорогой? Не желая терять времени на дремучих обитателей провинциального мира… Вот в чём вопрос! — подвёл итог Хабартш.
Он обвёл взглядом присутствующих и по их лицам определил, что спокойно спать сегодня никто из них не сможет.
16. Хитроумная инициатива
Марава потянулся и зевнул — широко и несообразно столь важному моменту. Впрочем, можно ли обвинять в легкомысленности и расстроенном внимании человека, которого только что разбудили от криосна? К тому же — сбросили на него тяжёлую бомбу абсолютно дикой и неудобоваримой информации, отчего он растерянно хлопает глазами.
Марава и сам смущён, по виду — будто извиняется за свою несобранность и стесняется тугой сообразительности. Но с физиологией совладать не получается, Марава вновь зевает, разминаясь, вытягивает локти в стороны, взгляд при этом заметно туманится.
Он изо всех сил сопротивляется дурманящим объятиям посткриосна. Поминутно оглядывается, с удивлением рассматривая узкий вытянутый проход, который служит чем-то вроде холла перед криоблоком, так, будто очутился здесь впервые.
Нормальная, в принципе, реакция, — подумал сидящий напротив него Эрнст. Всегда так бывает.
— Брр… — подбадривая себя, произносит Марава. — Не могу понять, — силится разогнать остатки сна. — Наша цивилизация погибла?
— Я этого не говорил, — уклонился от прямого ответа Эрнст. — Но это возможно.
— Ну и дела… — зевает Марава, хотя глаза у него уже живые и озабоченные. — Ну, вы даёте… — только и нашёлся он, будто происходящее — прямая недоработка Эрнста.
Мараву умники выбрал потому, что он из старых. Один из самых опытных дежурных, хотя до сих пор довольствуется вторым квалификационным классом. Марава — свой и в понимании Эрнста — однозначно хороший. Кристально чистой морали, рьяный сторонник субординации, активный приверженец порядка, пусть иногда тянет его на геройство или мальчишество.