— Очень даже, — согласился Тине.
— Не беспокойся — тянет на мелкое хулиганство. Даже если попадёшься, отпустят на следующий день. Да и я, если что, вмешаюсь…
— Всё понятно, — кивнул бывший скамеечник.
— Вот и молодец, — Куныз похлопал его по плечу, решив про себя, что это задание станет для Тине последним.
Последним в жизни Тине. Слишком глубоко погрузился, знает излишне много — пора с ним заканчивать.
25. Гелей, близ Лёжюерра
Повозка была старой и дряхлой. Плетётся еле-еле, на каждом приличном подъёме норовит заглохнуть. Громыхает так, что почти ничего не слышно, и Хабартш периодически клонится к Уньёктти, чтобы понять, что он там говорит.
У дозорных, разумеется, техника куда как лучше и новее, поэтому они существенно обогнали книжников. Если приглядеться, то можно увидеть хвост их колонны почти на горизонте, и вид этого хвоста раздражает Хабартша. В его разумении, во флагманской повозке ехать должны, конечно же, книжники, а не вооружённые до зубов дозорные. Всё только испортят, — возмущался он первую половину дороги, однако потом как-то поутих — что толку переживать, если к твоему мнению всё равно никто не прислушается?
Путь лежит по пустынной местности. Лёжюерр остался далеко позади, вокруг — чистые гладкие просторы, и лишь канал чуть правее напоминает о разумной деятельности и о том, что Тауган вообще обитаем. По дошёдшим до книжников сведениям, объект приземлился на перекрестье двух магистральных каналов, и Хабартшу почему-то кажется, что выделяющаяся примета должна была служить пришельцам ориентиром при выборе места посадки.
— Что-то около восьмидесяти, — говорит Уньёктти, отрываясь от записей в блокноте.
Хабартш не сразу понял, о чём тот говорит, потом издали пригляделся к каракулям коллеги и с лёгкой неприязнью заключил:
— Ошибка в множителе, — ему хватило беглого взгляда, чтобы это определить. — Возьмите три или даже три с половиной и пересчитайте заново, — посоветовал он, и в голосе сквозит непривычное для него высокомерие.
— Но почему же?.. — удивляется Уньёктти.
— Представьте себе купол размером с пятьдесят таких повозок…
— Это невозможно!
— А вы представьте, — поучает Хабартш. — Почему это — невозможно? Технически реализуемо?
— Ну… — замялся главный книжник наблюдариума. — Как будто бы…
— Вполне возможно! Нужно просто взять побольше ткани, достаточное количество отрезков, и сшить из них такой купол, — Хабартш забирает у Уньёктти фольгу и принимается вычерчивать. — Скажем, метров тридцать в диаметре. В нужный момент выбрасываем его из объекта… Ага, вот так… — он рисует стрелки. — А чтобы он гарантированно распластался в нужную нам форму, делаем вот тут такие закругления. Нужно для того, чтобы воздух набился внутрь и раздул материю в купол… А тут у нас такие вот тросы…
— Как-то это непрактично… — упёрся в своих сомнениях Уньёктти. — Ради одного момента таскать с собой такую груду материи…
— Зато конструкция даёт существенное снижение скорости при посадке! — отстаивает свою точку зрения Хабартш, а двое в серых плащах явно заинтересовались его объяснениями.
Оба заглядывают в чертёж и настроены менее скептично, нежели Уньёктти. Один из них, младший, даже пытается перерисовать наброски Хабартша в свой лист, получается коряво, но в целом правильно.
— Вот увидите! — продолжает Хабартш. — Уверен, что на месте посадки мы найдём нечто подобное!
По виду Уньёктти можно сделать вывод, что идеями коллеги он не проникся, а к его убеждённости относится с недоверием.
— Кстати, — вступил в разговор младший из серых плащей, — по поводу обследования места посадки: не стоит вам на многое рассчитывать.
— Это почему же? — враз спросили оба книжника.
— Нам даны жёсткие указания вас туда не допускать, — говорит сотрудник безопасности. — Чётко сказано: достаточно того, что осмотрят издалека.
— Но…
— Действовать строго по инструкции мы, конечно, не будем… — он поглядел на своего старшего товарища, дождался, что тот согласно кивнул, после чего продолжил: — Но и надеяться на доскональные исследования на вашем месте я бы не стал.
— Но ведь это очень важно… — заныл Уньёктти, обращаясь к старшему плащу.
— Посмотрим! — хмуро кинул тот и, отвернувшись от собеседников, дал понять, что разговор окончен.