Старший из серых стреляет в Хабартша недовольными взглядами: он сразу догадался, что вложенные листы содержат в себе информацию об исследованиях своевольного книжника. Но вслух возмущаться — совсем не к месту, поэтому серый плащ вынужденно и через силу молчит.
— Что здесь написано? — спросил вдруг Уньёктти — некоторое время назад он отправился на осмотр помещения.
Пришельцы оглянулись на любопытствующий голос, а Уньёктти указывает на табличку с надписью, которая расположена над дверью в соседнее помещение.
Один из гостей даже снял маску — видимо, для чистоты произношения. Он мягко и гладко прочитал слово, выбитое на табличке. Похоже повторить за ним у Уньёктти не получилось: фонетические способности существенно разнятся.
— Таково имя их звёздной машины, — пояснил вездесущий и понятливый Хабартш.
— Ах, вот оно что… — протянул Уньёктти, а пришелец вновь повторил красивое слово. — А что оно означает? — полюбопытствовал Уньёктти.
— Примерно то же самое, что «лампирида», — неожиданно заявил молчавший до этого Омжлусо Дюрт. — Считайте, что это синонимы, — с непоколебимой уверенностью сказал он и опять замолчал — надо полагать, надолго.
А Хабартш подумал о том, что Омжлусо не так уж и неправ. Вероятно, его утверждение — если и не совсем истина, то что-то на неё похожее.
А ещё Хабартш думает о том, что слишком рано подбросил идею общности пришельцев и создателей артефактов. Контакту это, конечно, не особо помешает, однако и смущать лишний раз не стоит. Как тут сходу вникнуть в тему? Когда и без этого голова идёт кругом — как у тех, так и у других.
Пройдёт немало дней, будет проговорена целая пропасть слов, прежде чем они научатся хотя бы адекватно друг друга воспринимать. Звёздный диалог ещё даже не начался, то, в чём они сейчас участвуют — это всего лишь преамбула, они лишь приглядываются друг к другу, как жаждущие долгожданной встречи близнецы, по воле обстоятельств расставшиеся в далёком прошлом.
Им предстоит привыкнуть к обществу старших братьев, а тем — к нерадивым и неразумным жителям Таугана.
Видимо, примерно такие же мысли сейчас занимают разум Уньёктти. Он хмурится, разглядывая убранство скромного, строго практичного помещения. Шепчет себе что-то, силясь понять устройство и назначение неведомого оборудования.
— Что же нам с ними делать? — тихо спросил он, когда его переполненное информацией и впечатлениями воображение отказывается от дальнейшего восприятия.
— Что вы имеете в виду? — не понял старший из серых плащей.
А Хабартш легко догадывается, о чём говорит Уньёктти, и, чуть подумав для приличия, отвечает:
— Книга.
— Что? — теперь недоумевают уже и плащи и Уньёктти. Лишь приученный к манерам и стилю начальника Омжлусо Дюрт мудро промолчал.
— Воспринимайте их как книгу, — невозмутимо ответил Хабартш. — Они — книга, которую можно и нужно читать. Открытая книга. Книга законов Мирозданья.
Уньёктти ухмыльнулся, а звёздные гости со значением оглядели присутствующих — будто бы понимают, о чём те говорят.
Понимают и подтверждают слова Хабартша.
36. Чёрный принц
Объект находится на некотором расстоянии от планеты и с виду напоминает космический булыжник. Неправильной формы и невзрачных размеров, неприметная точка не вызвала бы у экипажа «Артемиды» подозрений.
Даже если бы они её увидели.
Но объект не досягаем для их инструментов. Пребывает вне поля зрения их средств обнаружения, поэтому корабль из прошлого его просто не видит. «Артемиде» не положено его узреть, и подкованный немыслимыми технологиями объект не даст себя выявить, как бы те ни старались. Если бы старались.
Объект безмолвен и ничего не излучает. Он мертвенно молчалив и абсолютно инертен по отношению к окружающей его среде. Замаскирован так, что метафорически про него можно было бы сказать, что он чёрен.
Угловатый и с выступами, он медленно вращается вокруг своей оси и иногда позволяет себе небрежность или каприз двигаться вокруг планеты. Мог бы этого не делать, но отчего-то, время от времени, будто задумавшись или заснув, увлекаемый превратностями неумолимых сил взаимопритяжений, пускается в путь на внушительной высоте над планетой.
Потом, словно спохватившись, замирает и тогда становится почти недвижим.