— Конечно! — ответила за меня Анька, выхватила билеты у Дена и торжественно заявила, что я буду готова к семи.
После она долго несла всякую чушь о том, что Дубровский на меня запал, а такой шанс упускать нельзя. Звучало как сюжет для какого-нибудь романа в мягком переплете: «Университетская Золушка: любовь и логарифмы», а не нечто возможное в реальной жизни. В самом деле, где я, а где Дубровский?
Он в самом деле привез мне набор «собери девушку в оперу», снова состоящий из вещей незнакомой мне Клэр. Которая, если верить Денису, с радостью согласилась одолжить все это без всяких условий и залога наличностью. Хотя шуба даже на вид была такой дорогой, что я боялась прислонить ее близко к телу.
И несмотря на все усилия Дениса, комфортно мне не было. Собственно, остаться без платья посреди аудитории оказалось не настолько тяжело, как прийти в оперу. Это ужасное место, где только я чувствовала себя стереотипной деревенской дояркой, внезапно оказавшейся среди «культурной жизни». Боялась не туда стать, не туда сесть, не так глянуть на кого-то. Неуютно чувствовала себя на наших с Денисом явно дорогих местах, не могла толком разобрать слова и происходящее на сцене, поэтому изучала строение зала и то, как в нем распределяются акустические волны. И тайком наблюдала за Дубровским, который нервничал еще сильнее. В конце концов он не выдержал и предложил уйти. Я согласилась сразу же и с таким облегчением, что Денис нахмурился еще сильнее.
— Что не так, Сорока? — впервые он заговорил уже в машине. — Почему шарахаешься?
Тысяча пропитанных обидой слов словно застряли в горле. Ну как можно ему объяснить, что мне было больно, когда он прошел мимо после той ночи в его доме? А сейчас вообще не понимаю, что ему нужно. Зачем эта игра?
— Да ответь ты уже! — голос он не повысил, но злость все равно чувствовалась.
— Ден, — я собралась с силами и выпалила на одном дыхании: — если ты с кем-то на меня поспорил, то не надо всего этого, правда. Я подтвержу любые предположения, могу даже трусики подарить. У меня есть симпатичные, бирюзовые, с симпатичным кружевом…
— То есть ты вот так обо мне думаешь?
На всякий случай я вжалась в сидение, но продолжения разговора не последовало. Денис молча проводил меня до квартиры, забрал шубу и прочие вещи, а после ушел в самом деле прекратив какие-т опопытки поговорить со мной в универе или вытащить на еще одно свидание.
А теперь оказалось, что Дубровский обожает некого Джей Эм Фастера, тайком употребляет пакетированный кофе и пельмени из супермаркета и в целом достаточно требовательный барин. В чем я легко убедилась за прошедшие трое суток.
— Любезный, кофе и тосты! — Ден только-только выбрался из душа и на ходу вытирал лицо полотенцем.
Никак не привыкну к его привычке расхаживать по квартире в одном полотенце или семейниках. Тоже мне, красавчик-модель. Но барина не выбирают, точнее выбирают, но не господина, а коуча, и если выбрала не того и подписала с ним контракт — таскай кофе, глазей на бугры тазовых костей над резинкой и не смей возмущаться.
Кстати, «любезный», это я. Господин по утрам изволят играть в барина.
— Да, Денис Павлович, уже несу!
Я быстро размешала коричневую приторную бурду в чашке, спрятала пакетик, разложила красиво тосты, украсила их джемом и веточками мяты и отнесла Дену. Он небрежно бросил полотенце на пол, завалился на диван и уставился в планшет. Я же поставила поднос на журнальный столик, повесила полотенце на согнутый локоть и выпрямила спину, все как учил барин.
— Как погода там, любезный? — заговорил он.
— Метёт, — выдавила я.
Снег валил уже который день, будто природа решила одуматься и взять реванш за конец ноября, такой теплый, что больше подошел бы апрелю-марту, а не последнему месяцу осени.
— Эх, русская зима, лютая, непредсказуемая, прекрасная! Снег, сугробы, слякоть, очередь на шиномонтаж и прорванные трубы отопления, — Денис потянулся, выпил кофе и прищелкнул пальцами: — Любезный, притовь-ка мой костюм и носки. Серый, такой, в мелкую полоску.
— А галстук, Денис Павлович?
— На твой вкус. Как и запонки.
Ден сел взъерошил светлые волосы до плеч и поплелся к окну, убедиться, что «любезный» не соврал насчёт погоды, а, возможно, и поглядеть, не нужно ли тому откопать машину.
— Слышь, Сорока, а я не перегибаю с барством? Ты ж моя первая крепостная, опыта нет, сама понимаешь.