— Ой, что это из отпуска вас принесло? — ответсек Мила Сергеевна что-то жевала.
— А вы что, перестали худеть, раз жуете? — поинтересовалась Юля.
— Это мне можно, это пророщенная пшеница.
С Милой Сергеевной, женщиной без возраста, было всегда нескучно. Она щедро делилась с коллегами как рецептами красоты, так и рецептами здорового питания.
— Между прочим, очень неплохая пшеничка, сначала в зубах вязнет, а потом привыкаешь.
— Мила Сергеевна, о вас тоже уже нужно писать.
— Да ну тебя, Сорнева, это тебе неймется, в отпуске на работу притащилась. Ох уж эти журналисты, и вечный бой, покой нам только снится! — кокетливо сказала она, разбирая редакционную почту.
Мила Сергеевна лукавила, она сама четверть века отдала журналистике, но иногда иронизировала по этому поводу.
— Ну, рассказывай, как твои дела, — Егор Петрович отключил сотовый телефон пояснив: — Чтобы не мешали, а то ведь поговорить не дадут.
— Да пока непонятно. Сбор информации, если коротко.
— А если не коротко?
— Стариков безумно жалко. Всю жизнь проработали на страну и брошенные, забытые.
— Брошенные своими родными, заметь, теми, кто должен ухаживать за ними. Есть такой рассказ у Джека Лондона — «Закон жизни», про индейцев и их закон: стариков, которые стали обузой для племени, при переходе с одной стоянки на другую просто бросали, обрекая на голодную смерть. Главный герой там старик, которого бросили. Зимой ему оставили горстку хвороста. Вот он сидит возле маленького костерка и вспоминает свою жизнь, ему очень хочется, чтобы сын вернулся за ним, но он понимает, что это невозможно, таков закон жизни. Костерок потухает, и к нему подходят голодные волки, он обречен.
— И что дальше?
— А дальше все по жизненным законам: побеждают и торжествуют только сильные, приспособленные, ловкие, а слабые, старые, больные обречены на гибель, на нищету.
— Егор Петрович, мы же люди, у нас так не бывает, не должно быть! У самого Джека Лондона, вы помните, конец жизни был печальным, он принял смертельную дозу лекарства. Так не должно быть! Я как раз хотела с вами обсудить, как помочь старикам.
— Ты хочешь благотворительный фонд открыть?
— Нет, есть вещи более значимые, чем материальная помощь. Я хочу через газету акцию организовать, я об этом читала — «Напиши письмо ветерану». Пусть наши горожане пишут письма в дом престарелых, обычные письма, рассказывают о себе, спрашивают их о здоровье. Школьников можно подключить, а то мы говорим о патриотическом воспитании, а это — конкретное дело, частица души, тепла в почтовом конверте для пожилого человека. Им внимания не хватает, Егор Петрович, простого человеческого внимания. Поддержите меня?
— «Бабушка по переписке»? Поддержу, хорошая, красивая идея. Не зря ты там полы драишь по поддельным документам. Не расшифровали тебя еще, разведчица?
— Я, между прочим, работаю хорошо, стараюсь. Такие кадры, как я, на вес золота. Мне ваша помощь нужна, Егор Петрович! Есть такой странный фонд, «Старость в радость», он сотрудничает с нашим домом престарелых.
— Ты уже говоришь «нашим»? А почему фонд странный?
— Еще не знаю. Я посмотрела сайт фонда — красивая, яркая картинка, но персонал намекает на какие-то «особые» отношения. Вы не могли бы по своим каналам узнать? И еще, у погибшей Щукиной было много виповских клиентов.
— Раньше-то и слова такого не было — «виповских». Говори по-русски — важных.
— Хорошо, важных. Среди них была Клара Гулько, она убила своего мужа. Как утверждает ее соседка, Глафира Сергеевна, Щукина дружила с этой женщиной и все время про нее рассказывала. Мужа звали Александр Гулько. Я перерыла все газеты в библиотеке, ничего про эту историю не нашла.
— Ну ты хватила, раньше об этом писать было нельзя! Только про достижения партии и правительства. А ты говоришь — убийство.
— Мне нужно в архивах это дело посмотреть.
— Хорошо, напишу официальный запрос, попрошу выписку.
— А если неофициально? Вы же знаете, какие чиновники неповоротливые, пока чернила разводить будут, чтобы нам ответить… Где эту Клару найти? Жива она или нет?
— А сколько лет ей дали? Кларе, которая украла кораллы.
— Эта Клара убила, Егор Петрович, убила.
— Ну ее может уже в живых не быть.
— А может и быть, потому что Щукина в последний перед пожаром вечер нервничала и говорила своей соседке, что дух Гулько к ней приходил.
— А это уже кое-что. Духи просто так не приходят. Я постараюсь ребят подключить.