Уговоры Петрова шли целую неделю, прежде чем он согласился поехать на встречу к министру. Алекс, Гуронов и Валера вошли в группу поддержки, поскольку рисковать срывом встречи было никак нельзя.
Повернув под арку со Славянской площади, замы подошли к зданию Министерства здравоохранения.
– Ну что, стоим ждем Петрова? – сказал Гуронов, посматривая на часы, – он обещал подъехать вовремя.
– Может, пойдем внутрь? Там теплее, – предложил Алекс.
– И то правда, замерз наш американец как цуцик, заболеет, а нам потом отвечать, – засмеялся Валера, потирая руки в перчатках.
– Нельзя. У нас один пропуск на всех…
– И что? – удивился Алекс.
Гуронов посмотрел на него безнадежно:
– Ты что, не видишь этот снег, берёзки и киоск с блинами напротив? Проснись и начни уже думать по-русски. Во-первых, пропуск отберут на входе и больше не отдадут, а во-вторых, подчиненные все равно должны страдать, когда начальство опаздывает, – Гуронов опять посмотрел на часы и добавил в сторону. – Где его черти носят?
Помолчав с минуту, Валера хитро посмотрел на Гуронова.
– А что, господин Гуронов, не пора ли нам открывать лыжный сезон? Я вот думаю поехать покататься в Мерибель.
– Валера, ты можешь намного дешевле и с большим удовольствием покататься у нас на Урале, – немного свысока ответил ему Гуронов.
Почему они пикируются на ровном месте – им что, не дает покоя борьба за звание любимой жены? Ведь еще недавно они вместе обедали – признак высшей чиновничьей симпатии. Какая кошка между ними пробежала? Каждый из них был по-своему симпатичен Алексу и он поддерживал строгий нейтралитет.
– А ты, господин Гуронов, на каких лыжах катаешься? – не сдавался Валера.
– У меня – «Атомик», – сухо ответил Гуронов.
– «Атомик»? Так мне приятель сказал, что это для лохов, – Валера подмигнул Алексу.
Гуронов смерил Валеру уничижительным взглядом:
– Твой приятель? Неудивительно.
«Так они еще и подерутся, пока Петров приедет», – подумал Алекс и сказал:
– А я вот тоже вчера столкнулся в метро со старушкой с лыжами. Сама на ладан дышит, а все туда же.
Оба зама посмотрели на Алекса с недоумением, но, прежде чем они нашли, что сказать, из здания Росздрава выскочили двое полицейских. Полицейские продефилировали мимо удивленных замов и трусцой направились к приближающейся возбужденной толпе. Ее возглавляли четверо молодых людей, несших черный бутафорский гроб c белой надписью «СПИД». За ними следовали другие с плакатами: «Зурабов – где лекарства?», «Заместительная терапия остановит СПИД», «Не хороните нас – мы живые!». Казалось, что не менее половины толпы составляли люди с желтыми бэйджами «пресса».
– Активисты хреновы, государство им миллиарды рублей выделило, а они все недовольны, – заявил Гуронов и повернулся к ним спиной.
– Это все наркоманы разносят СПИД. Вот в средние века крысы разносили чуму, а теперь они… – осуждающе заметил Валера.
Глядя на протестующих, Алекс вспомнил, как в колледже во время занятий по медицинской химии в аудиторию вбежал растрепанный студент младшего курса и закричал: «Наших бьют – полиция штурмует студенческий центр!». Все немедленно переместились к студенческому центру, где полиция уговаривала разойтись сидящих у входа и сцепившихся руками студентов. Отдельные полицейские вели себя довольно агрессивно и грозились использовать баллончики со слезоточивым газом. Против чего протестовали и что скандировали студенты, Алекс не понял, но вторжение городской полиции в стены колледжа было само по себе явлением экстраординарным, и из чувствa студенческой солидарности он сел вместе с друзьями на брусчатку между студенческим центром и полицейскими машинами. На брусчатке красным кирпичом было выложено «Leges Sine Justicia Vanae»[5]. В это время подоспел президент университета, и после недолгих переговоров полицейские ретировались с территории под свист и радостные крики студентов.
Когда толпа почти поравнялась с замами, Алекс вдруг понял, что нужно делать для спасения завода. Конечно же, участники протестной акции требовали от Зурабова не дешевых лекарств, производимых «РосФармом» и еще, как минимум, десятком других отечественных компаний. Речь безусловно шла о новейших патентованных антиретровирусных препаратах, на которые никто из российских фармкомпаний не мог получить лицензию, и Минздрав был вынужден покупать их за границей. «Можно, конечно, попробовать уговорить американцев дать нам лицензию…», – думал Алекс. Это бы дало заводу фактическую монополию на российском рынке. Но мысли его неслись дальше. Он вспомнил, что перелом борьбы со СПИДом среди наркоманов на Западе наступил только когда начали сочетать эти самые препараты с заместительной терапией. Двойной удачей такого подхода было не только эффективное удержание вчерашних наркоманов в поле зрения врачей. Неожиданно уменьшилось распространение особо опасных штаммов ВИЧа, которые не поддавались даже самым передовым патентованным препаратам. У Алекса не осталось и тени сомнения. «РосФарм» однозначно должен разработать и вывести на рынок какой-нибудь препарат для лечения наркоманов!