— Иди сюда, — протянул руку Мэл, и когда я подошла, практически уложил на себя.
— Что случи…?
— Поцелуй, — потребовал он, прервав.
Ну, ладно, сделаю, как просишь. Что же лишило тебя умиротворенного настроения? Соседи сказали что-нибудь неприятное, или позвонил твой отец, и у вас состоялся разговор по душам?
— Не так, — потребовал Мэл. — Поцелуй так, чтобы я видел.
Я растерялась. Что он хочет увидеть? Ищет подтверждение серьезности наших отношений? Или не уверен во мне? До сих пор из нас двоих верховодил Мэл, проявляя настойчивость в разговорах, в делах, в принятии решений; я же являлась стороной, принимающей его напор.
В глазах Мэла читалось… разочарование?
Напрасно он недооценивает меня.
Забравшись на кровать, я уселась на него и выполнила просьбу, вернее, ультимативное требование. Поцеловала, и когда наши губы разомкнулись, Мэл откинулся на подушку, шумно выдохнув. Ага, впечатлило? Оказывается, я тоже не лыком шита и способна отшибить кое-кому память.
Дорожка из поцелуев сместилась вниз по шее, проскользнула между ключиц и двинулась по атласной коже груди… миновала твердые мышцы пресса… ниже, к тонкой полоске волосков, уходящих под пояс брюк.
И мне нравилось то, что я видела. Мэл смотрел, не отрываясь, и в его радужках разгорались зеленые ободки. В какой-то момент он сглотнул и закрыл глаза, отдавшись ощущениям. О, да, я способна на большее! Мэл в моих руках, он — мой!
Спустилась еще ниже, расстегивая молнию на брюках, и замерла в нерешительности. Я не сумею, не смогу.
Мэл опять глядел на меня и кивнул, подавшись вверх.
У меня не получится.
Он разочарован во мне. Он выдыхает и отводит взгляд. Губы поджаты, брови нахмурены.
Не хочу терять власть над ним, поэтому опускаю голову.
— Ооо, — слышу слабый стон, и Мэл подается вперед. Поначалу теряюсь и не могу подобрать ритм, но, как ни странно, вскоре у меня получается.
Руки Мэла вцепились в простыню, а голова запрокинута, но уже в следующую секунду он смотрит, оплавляя волю изумрудной зеленью глаз. Не удержавшись, Мэл запускает руку в мои волосы, надавливая, ускоряя движения, и сам подается навстречу.
Сумасшедше. Не узнаю себя. Это не я. Меня заводит то, что я делаю. Это развратность?
Мэл мычит нечленораздельно через сжатые зубы. Его лицо искажается, он закусывает губу и не сводит глаз, продолжая направлять меня. Неожиданно вторая его рука вырисовывает вензеля в воздухе и бросает какое-то заклинание в сторону.
Он не позволяет мне отстраниться. И не сдерживается, выплескивая стон — громко, в голос, и бессильно отваливается на подушку.
— Сорвалось, — смеется, взъерошивая волосы.
— Что сорвалось? — спрашиваю, вытирая губы. Не сказать, чтобы было неприятно или противно. Скорее, непривычно.
— Сilenchi[28]. Твой сосед так и не выучит сегодня билеты. Иди сюда, — тянется ко мне Мэл.
Он вспотевший. Уставший. И довольный.
Кто говорил, что от потных мужчин воняет точно от коней? Это девчонки в интернате, морща носы, делились циничными подробностями взрослой жизни. От Мэла пахнет разомлевшим удовольствием, тягучей сиропной истомой.
Он целует и прижимает к себе.
— Наверное, у меня плохо получилось, — нерешительно мямлю, зарываясь пальцами в его волосы.
— Разве? — Мэл поглаживает меня.
— Ни разу не делала. Тебе понравилось? — выведываю, испытывая прежнюю неуверенность. Мне жизненно важно знать, что Мэл без ума, что он в восторге.
— Спрашиваешь! — хмыкает он и перехватывает мою руку, целуя пальчики.
— Ты соленый, — вспоминаю его вкус.
— Всё правильно. Я соленый, ты сладкая, — трется щекой. — Поехали лопать? Есть хочу — сил нет.
Мэл высказался категорически против того, чтобы его девушка отправилась в люди в короткой юбке. Свое несогласие он объяснил примерно так:
— Нет — и всё.
Пришлось уступить ему, переодевшись в штаны, и заодно отложить в сторону шубку, испорченную многострадальными ползаниями. Выгребая мелочь из тумбочки, я заметила бывшее перо Мэла, превратившееся в блинчик, рядом с его фотографией, и воровато оглянулась. Заглядывал ли Мэл в ящик в мое отсутствие?
Он выглядел беззаботным, мурлыча под нос, и застегивал манжеты рубашки.
Вот ведь возвела напраслину на человека. Хорошо, что хватило ума не озвучить. Мэл не уронил бы свое достоинство, рыская по моим вещам, потому что знает: следует уважать чужое личное пространство, а еще доверять друг другу, иначе подозрения убьют даже самые крепкие отношения.
28
cilenchi, силенчи (перевод с новолат.) — тишина. Упрощенный аналог veluma cilenche (покрова тишины), уменьшает громкость звуков