— Жди, сейчас буду.
Пока я мыла руки, в архиве началось настоящее паломничество студентов, сдававших материалы, и непорядок на служебном столе приобрел поистине ужасающие размеры — значительно больше и выше, чем до моего прихода. Архивариус облился потом, списывая со студентов документы. Бедняга, ему придется всю ночь расставлять папки по полкам или посвятить уборке раннее утро.
В возникшем столпотворении мне не удалось толком попрощаться с начальником. Появился Мэл в куртке, протиснувшись через толпу. Забросив на плечо сумку, он опять обнял меня и повел из архива.
Чтобы уехать на подъемнике, пришлось выстоять в очереди, щуря глаза от невыносимо яркого света, и пока мы ждали, Мэл обнял меня, отгородив от остальных студентов. Мне же было не по себе от направленных на нас взглядов, и я прижималась к нему, чтобы спрятаться от чужого любопытства.
В результате мы поднялись в холл на битком набитом подъемнике, вместе с теми парнями, с которыми спускались вниз, и тип с бритыми висками улыбался мне в открытую, а потом подмигнул.
Едва я вышла из кабины, как Мэл потащил меня в северо-восточный коридор, вверх по лестнице и затолкал в темный закуток.
— Видишь? — сказал тихим шепотом, оглядевшись.
— Что? — спросила я также тихо.
— Все уже знают.
— О чем?
— Что твой отец — министр.
— А я думала, все знают, что мы с тобой вместе.
— Причем здесь это? — взорвался Мэл. — Как раз это мало кого волнует. Давка в архиве — верхушка айсберга, а что будет завтра на консультации?
— То есть они сбежались, чтобы посмотреть на меня? — сделала я открытие и удивилась. — Но почему?
— Теперь ты — дочь министра. Готовься к новым знакомствам, к новым друзьям, которые раньше не замечали тебя в упор. Привыкай к лести и лицемерию.
Я представила липнущие ко мне взгляды, перешептывания, нескромное заигрывание на грани хамства — и ужаснулась. Не нужно мне такое внимание. Мне вообще не нужно, чтобы меня кто-то замечал, кроме Мэла.
Однако мой парень видел дальше и знал больше, чем чужое любопытство и попытки флирта с девчонкой, ставшей вдруг популярной в студенческой среде.
— Когда узнают, что ты живешь в общежитии, то повалят толпами, — продолжил он просвещать. — Тебя будут перехватывать по пути в институт и обратно, станут докучать с просьбами о помощи. Потом узнают номер твоего телефона, и тогда хоть вешайся. Сколько ни сделаешь людям добра, а все равно тобой будут недовольны.
Перспективы, коротко разрисованные Мэлом, ужасали. За один день моя жизнь успела перевернуться с ног на голову, и положение "вверх тормашками" вызвало полнейшую дезориентацию в пространстве.
— Неужели всё так плохо? — промямлила я ошарашенно.
— Думаешь, это шуточки? — не унимался парень. — Хорошо, если будут доставать тихо-мирно, а вдруг вздумают угрожать? Запросто нашлют порчу или бросят заклинание в спину, или похитят, чтобы требовать выкуп с твоего отца, да еще снимут дефенсор[20] и прочитают память, или под гипнозом заставят делать отвратительные вещи.
Я внимала Мэлу, вцепившись в рукава его куртки, и с каждым словом мне становилось всё страшнее.
Спокойствию пришел конец. Моя норка не защитит от полчищ "доброжелателей". Мою жизнь выставят на публичное обозрение, и, как пить дать, вскоре я спалюсь на великой лжи с висоратством.
— Теперь понимаешь, почему верхушка не учится вместе с простыми? — спросил Мэл, успокаивая меня поглаживаниями. — Потому что у нас разные статусы.
— Но ты же учишься!
— Сравнила! Я парень, а ты девушка.
— Какая разница?
— Большая. Что позволено мужчине, то нельзя женщине, — сказал он и, упреждая мое возмущение, добавил: — Так принято в наших кругах.
В его кругах… Или его круг стал моим, потому что после назначения отца министром меня автоматически отфильтровало к сливкам общества? К Макесу, Дэну, Басте, Снегурочке и прочей компании высокородных деток.
— Не хочу в ваши круги. Высоко и падать больно, — проворчала недовольно. — Хочу пониже.
— Теперь уже никак, Эва. Случившееся не изменить.
Просто замечательно. Меня забросило рикошетом в высшую лигу, но счастья по этому поводу почему-то не испытываю. Сплошные осложнения и покрытое мраком неизвестности будущее. Кто говорил, что оно предсказано? Дурацкое око. Нужно показывать не малопонятные картинки, а выдать на каждый день подробную инструкцию по выживанию врунов, притворяющихся висоратами.
Я высунула руку в свет коридора. Гномик на часах показывал десять минут до восьми.