ТОТ ЖЕ МАЙ. У нас целый день гроза кругами ходит. Дождь, град, молнии и гром, и все над нами, над нами. Яблоня моя стоит зеленая, свежая, но без единого цветочка.
Но зато какое-то дерево поодаль пышным белым цветом покрылось. Лето, — когда по зиме заскучает, — зацветает белым. Деревья и кусты стоят тогда, как снегом присыпаны. Братец-Лето привет Зиме посылает, словно говорит: "Помню, сестрица, помню тебя!"
А вечером и ночью у нас опять была восхитительная гроза. Она все длилась и длилась, то уходила дальше, то опять гремело и сверкало прямо над домом.
КОНЕЦ МАЯ. У моей яблони все листья крепкие, зеленые и в каплях дождя. А один листок завернулся, будто это чей-то домик. Я думаю, это гусеница окуклилась. Буду теперь бабочку ждать. Интересно, какая она?
Сижу за компьютером да нет-нет и погляжу в окно.
Мою яблоню часто посещают разные птицы. Вчера, например, дрозд сел на ветку, смотрит на меня и громко так покрикивает. Помолчит, помолчит, потом к окну изо всех сил шею вытянет — и как крикнет! Громко так, требовательно. Чего хочет — непонятно.
А сегодня впервые прилетела довольно большая красно-оранжевая птица с красным хохолком на голове.
Сначала на лету птица стукнулась о мое окно, на стук я голову от клавиатуры подняла, а потом сидела, не шевелясь, чтоб не спугнуть.
Клюв у птицы толстый и красный-красный. И вид у него — я уверена, что это "он" — деловой и суровый. Попрыгал по веткам, покачался то на одной, то на другой — и был таков!
Боюсь, когда-нибудь птицы куколку склюют, и пропадет моя мечта о красивой бабочке. Но пока "домик" цел.
НАЧАЛО ИЮНЯ. А вечером и ночью у нас опять были громы и молнии. За окном кипели такие страсти, и воды, как Ниагара, низвергались с неба на мою яблоню. Но она выдержала. Отлично она поживает и трудится во всю: уже такие крепкие завязи яблочек висят. Их легко среди листвы найти — они откровенно себя показывают. А чего им бояться? Люди здесь варенья из райских яблочек не варят. Осенью, наверное, птицы склюют, а, может, белки растащат. Так это же хорошо. Каждый зрелый фрукт мечтает пользу принести!
Смотрю на кончики тонких веток, а они в рост идут и выпускают два-три новых листика, и вся яблоня зеленая, а они, молоденькие, ало-коричневатые.
ТОТ ЖЕ ИЮНЬ. Сегодня с утра две большие белые бабочки над ветками долго кружили. Посидят на листке и взлетят, покружатся и снова сядут...
Одна, наверное, ранним-ранним утром из "домика" вышла. Ах! Как жаль, что я проспала это событие!
Белка по яблоне бегает, будто за бабочками гоняется. Я ее и не сразу и разглядела. Всё удивлялась: ветра нет, деревья замерли, а яблоня порывами трепещет.
Только тогда ее увидела, когда она, серенькая, с ветки на ветку перепрыгнула и прямо перед окном закачалась. Яблочки недозрелые срывает, питается. Здесь у нее, видно, "Закрома Родины".
КОНЕЦ ИЮНЯ. За окном темно, мое лицо и плечи отражаются в стекле, и кажется, будто я сижу не за столом, а там, среди листвы, а яблоня ветвями обнимает меня...
В какой-то старинной пьесе под удары колокола звучало: "Время есть!.. Время есть!... Время есть!.. — и с последним колокольным звоном падают последние, окончательные слова: — Время было!"
На все у нас время находится, только за всякими заботами недостает его на то, чтоб остановить бег, внимательно взглянуть вокруг. "Остановись, мгновенье, ты прекрасно!"
Я тоже, как все, всю жизнь бежала. Но судьба и дети мои теперь такие мгновения дарят и дарят.