— Зачем вам целое ведро? — удивился я.
— Да не мне, а вот этому бегунцу. «Эмке» моей. — И улыбнулся. — Она тоже такая барыня, что без воды ни шагу. Ну, так кто из вас принесет воды?
Мы с Колькой опрометью бросились к своим избам. Колька все-таки меня опередил, и шофер, взяв у него ведро, склонился над передком легковушки и начал лить воду в маленькое отверстие. Подошедшие мужики и бабы глядели на эту невидаль и судачили.
— Ишь чё! — кивала головой бабка Солдатка. — И воду вон, нечистая сила, пьет, хоть и резиновая шишка.
— Шишка, шишка! — поддакивала бабушка Микулиха.
— Кто же это тут шишка, да еще и резиновая? — сказал подошедший отец.
Мы, ребятня, засмеялись, а бабка Солдатка нахмурилась и недовольно сказала:
— Ишь ржут, окаянные. Над старым-то человеком? Э-э!
И пошла, сгорбившись, прочь. А тут кто-то из нашей братии закричал:
— Резиновая шишка покатилась!
И опять все захохотали.
Бабка Солдатка обернулась и погрозила всем нам посошком, а отец заулыбался, говоря:
— Попала старушенция на зуб, теперь ей до моилы оставаться Резиновой шишкой. Ну и ну!
Отец оказался прав. Прозвище так и пристало к бабке Солдатке. Сама она, вроде, не обращала на это никакого внимания и не обижалась, когда кто-нибудь из нас, пацанов, кричал из озорства ей вослед: «Бабка Солдатка Резиновая шишка, куда ты покатилась, как старая кубышка?»
— Ну и пускай, — говорила бабка Митиха. — Резиновая шишка — дак и резиновая. Экая беда!
Настоящая беда у бабки Солдатки случилась на следующий год, весною.
Надо сказать, что деревня наша как бы приобретала новое лицо. Колхоз постепенно выправлялся, устойчивее начал держаться на еще не совсем окрепших ногах. И коровники уж построили, и телятник, и конюшню, и маслобойню, и амбар под зерно. Все увидели, почувствовали — жизнь налаживается. А тут пришла дяде Лариону мысль приобрести трактор. Это не то, что лошадьми да плугом ковырять землю. А трактор — ого! Он один за всех двадцать пять, а то и поболее лошадей управится.
Сказано — сделано, и в один из ранних весенних дней деревню нашу потревожило глухое тарахтение. Черным жуком полз трактор по улице, чихая в небо копотью, и земля под ним так гудела, вот-вот все избенки наши порастрясутся. Старушки из-за плетней выглядывали, крестились: экая нечистая сила! В писании-то как сказано? И будут по земле ходить железные кони, в небе летать железные птицы. Вот и настанет тогда конец света.
На тракторе, за рулем, сидел черномазый веселый парень Сенька Шевелев. Не нашенский. Прикатил вместе с трактором из какого-то города, с завода. Трактор вел он прямиком по грязи и лывам, оставляя за собой полосы вскопанной шипами земли. Возле знаменитой нашей лужи, где в летний сезон принимали грязные ванны свиньи со своими поросятами, Сенька остановил трактор. Проехать через мостик — развалишь к чертям, да и трактор может застрянуть. По луже — тоже рискованно: неизвестно, как глубоко тут болото. Но придется попробовать. Увидев за забором бабку Солдатку, Сенька крикнул ей разудало:
— Хошь, мать, я тебя через эту лужу так уж прокачу, что от зависти все черти передохнут?
Но Солдатка лишь истово перекрестилась и поспешила убраться в свою кривобокую избенку — от греха подальше. А у Сеньки, как назло, трактор вдруг заглох. Пришлось Сеньке слезать с трактора и крутить заводную ручку. Трактор чихнет раз-другой и заглохнет.
Весело матюкаясь, полез Сенька под капот, заглянул туда, как сорока в костку, что-то там помудрил и опять за ручку. Но нет, никак не хочет тарахтеть этот железный упрямец. А тут случить дед Грец да и говорит Сеньке:
— Ишь ерепенистый! Можа, пособить чем?
Сенька заулыбался:
— А ты что, дедок, механик разве? Да у этого черта знаешь скоко лошадиных сил!
— Чаво, чаво? — вроде бы не понял дед Грец. — А ты послухай, я те совет дам.
— Да ну!
— Вот те и гну! Вот ежели к яво, как ты сказал, лошадиным силам, да подпрячь двух быков, а?
— А ведь дело ты говоришь, старик, — оживился Сенька. — Можно бы попробовать.
Петруха Старостин принес откуда-то толстые веревки-воровицы, а Никишка Николашин привел с фермы на поводу двух бугаев. Подпрягли их к трактору, Сенька за руль сел и скомандовал:
— Давай!
Мужики огрели быков батогами, те дернулись и потянули трактор. Трактор опять зачихал, страшно взревел. Быки рванулись в разные стороны. У одного из них лопнула веревка и он пошел на таран избенки бабки Солдатки. Стена мягко треснула, и я увидел, как два гнилушных бревна вывалились напрочь. Избенка еще больше покосилась и осела. Бабка Солдатка, перепуганная насмерть, выскочила наружу, запричитала, заохала, а дед Грец ей: