Бабка Катерина зарезала курицу-пулярку, и теперь в печи, в большой жаровне, допревала курятина с картошкой, допекалась кулебяка с рыбой и лучком. Топленое молоко с золотистой, как утренняя заря, пенкой стояло на шестке в зеленом обливном горшочке. На железном листе остывали помазанные сливками расстегайчики и ватрушки с клюквой, с творожком на сахаре. Начищенный до золотого блеска самовар ждал своего часа, когда в трубу ему кинут распаленные лучинки и он весело запоет-заварганит, созывая гостей за праздничный стол.
К чаю Валентина принесла в хрустальной вазочке засахаренной брусники, а Михеевна — леденцы-монпасье, «ломпасеи», как они их называли. «Ломпасеи» от долгого хранения спаялись в цветной ароматный комок, и их пришлось разбивать скалкой, завернув в холщовое полотенце.
Когда рысак, украшенный по бокам чуть привянувшими березовыми ветками, остановился возле новой голубой калитки, женщины так и бросились к ходку, где на подушках, укрытый красным байковым одеялом, сидел улыбающийся, счастливый Саша.
— Сашенька! Сашунчик! Цыганеночек наш! Приехал!
Руки тетки Вальки потянулись к мальчонку, чтоб снять его, но тот запротестовал:
— Я сам! Сам!
И, едва очутившись на земле, тут же с неповторимым радушием подбежал к улыбающемуся Коляну.
Колян, не долго думая, молча, деловито сопя, разломил, а вернее разорвал, надвое подсолнух и ту половину, что была в правой руке, щедро протянул своему долгожданному дружку.
Саша молча принял угощение и так же молча, как и Колян, принялся выбирать крупные серые семечки и отправлять их в рот. Они стояли, не зная, что сказать друг другу.
— Ба-а-а! Да вы токо на них посмотрите, — комментировала тетка Валька. — Вы токо полюбуйтесь. Закадычные дружки-приятели опять повстречались. Вот уж соскучились друг по дружке, что все слова порастеряли от радости. Ну, пойдемте, дружки, в избу. Там у бабки для вас такое приготовлено!..
Валька не спускала глаз с Саши. И за столом все восхищалась, какой он красивый, хоть и похудел сильно, вытянулся и серьезным стал, как дед Устюг.
— Хм! — качнул головой старик, искоса посматривая на Вальку.
— Дедушка, — спросил Саша, — а на озеро мы когда поедем? Сегодня, дедушка, ага?
Но тут женщины в один голос заговорили, что на озеро ехать рано еще и что вообще ехать туда нечего, потому что надо хорошенько поправиться, набраться силенок.
Саша было состроил кислую рожицу, но Устюгов ласково погладил его по голове и сказал:
— Рыбачонок ты мой черноголовый. Озеро от нас не уйдет, не убежит никуда. Елень-озеро ждет нас с тобой. Только, Сашок, ехать нам туда пока и впрямь рановато. Давай подождем маленько. Ты хорошо поправишься, и тогда мы все — я, ты, Колян, Негра поедем на наше озеро. Верно, Колян? — спросил у мальца, и тот потупился, кивнув согласно головой.
9
Теперь, после столь тяжелой болезни и всего пережитого, Саша старикам Устюговым стал еще дороже, еще ближе и роднее. Бабка Катерина так и говорила подружкам своим:
— Переболевший пальчик всегда жальче, а он, Сашенька-то, один ведь у нас — и того жальчей.
— И то правда, — соглашались женщины. — Истинный бог!
Забот у бабки Катерины теперь хватало. Кажется, всю любовь свою перенесла она на Сашу. С самого раннего утра и до позднего вечера хлопотала она возле печи, готовя что-нибудь вкусное. Делала все, чтоб Сашенька сытно и сладко поел, хорошенько поспал, поиграл на улице с ребятишками и чтоб у него всегда была чистенькая отутюженная одежонка. Но гладить старушка поручала Вальке, у которой это получалось куда ловчей.
Устюгов не суетился, как жена, но тоже по-своему старался занять чем-то внука, чтоб ему не так было скучно и чтоб не просился на озеро. Он стал учить Сашу плести сети.
В ограде, в тени амбарушка, Устюгов поставил широкую, грубо сколоченную скамейку, вбил в бревно гвоздь, на который накинул недоплетенную сеть. Усадил подле себя Сашу, взял в руки челнок и стал им орудовать, зацепляя нитку за нитку. Он делал это медленно, растолковывая мальчишке, как получается ячейка, в которой застревают караси и окуни. Потом передавал челнок мальцу и заставлял его плести. У Саши ничего пока не получалось, но дед уверял, что все будет хорошо — научится Саша плести рыбацкие сети, как научился он плавать. И когда замечал, что мальчонок уставал, говорил ему: