С этой Зарецкой вообще всё складывалось чересчур нетривиально и странно — с самого начала. До следующего занятия в их группе почти целая неделя, но уже как-то не по себе от предположений, что там ещё может случиться.
Он из-за неё точно свихнётся.
Побыстрей бы закончился этот семестр, и тогда — пока, больше не встретимся. «Я свободен!» А если придётся ещё что-то вести на биофаке, то точно уже у других.
Хотя времени на размышления было выше крыши, Артём так и не придумал, как себя вести, всё откладывал и откладывал. Тем более, новых сообщений не приходило. Но, возможно, и Ольга дожидалась его ответной реакции. Вот он и решил, что будет действовать в зависимости от текущего момента — как всё сложится на занятии — и, пожалуй, слишком пристально наблюдал за ней, пока они сидели в компьютерном классе.
Поймал несколько ответных взглядов, то ли растерянных, то ли напряжённых, и в конце всё-таки не выдержал. Уж слишком любил ясность, а вся эта неопределённость сидела в сознании, будто заноза, и неприятно саднила.
Студенты потянулись к выходу, а он, выбрав момент, когда Зарецкая проходила мимо преподавательского стола, окликнул её и попросил:
— Ольга, задержитесь, пожалуйста, на несколько минут.
Она вскинулась, уставилась в лёгком смятении, лишний раз убеждая, что-то здесь не так, но согласилась:
— Хорошо.
Её подружки тоже притормозили. Вика сначала озадаченно поджала губы, потом негромко предупредила:
— Мы тебя в коридоре подождём. — И только тогда двинулась дальше.
Артём кивнул на стул, стоящий с торца:
— Садитесь.
Оля пожала плечами, уселась, сложила руки на краю стола, вряд ли осознанно, но получилось, как у примерной ученицы, насупилась недовольно, поинтересовалась не слишком дружелюбно и даже немножко обиженно:
— А что сейчас-то?
Обычно так и ведут себя люди, прекрасно понимая, что натворили, но планируя не признаваться до последнего.
— Вот и мне интересно, — произнёс он. — Что означает это ваше послание?
— Послание? — переспросила Оля настороженно, но тут же вспомнила: — А! Я же деньги перевела, вот и сообщила, чтоб вы проверили. — Уточнила негодующе: — Они, что, так и не пришли? — И заверила с чрезмерным напором: — Но я правда отправляла.
— Пришли, — успокоил её Артём.
— Ну?
— А остальное?
Она нахмурилась.
— Что остальное?
— То, что вы написали. Как это понимать?
— А что я написала? — обескураженно пробормотала Оля, и Артём не стал рассказывать, достал телефон, развернул мессенджер, открыл чат, предъявил ей.
Сколько бы она ни оттягивала и ни пыталась изобразить неведение, теперь уже не получится.
— Вот это.
Оля глянула на экран. Прочитала.
Глаза у неё стали огромными. Просто невероятно огромными. А сама она — белой с лёгким зеленоватым оттенком, будто почувствовала себя невыносимо плохо. Или на самом деле так себя и почувствовала? Уронила голову на сложенные на столе руки и… больше не двигалась.
Вот же чёрт! Артём даже перепугался, реально перепугался, вскочил с места, наклонившись, тряхнул её за плечо.
— Ольга! Оля! Что с вами?
Она не отреагировала. Вообще никак.
— Зарецкая! — он тряхнул её посильнее. — Вы в порядке?
Теперь-то что делать? Вызывать «Скорую»? Попробовать самому привести её в чувство? Где-то же должна быть аптечка.
— Ольга!
Она шевельнулась, приподняла голову, даже не сказала, а почти простонала:
— Это я не вам. Это я своему парню отправляла. Честно. Я понятия не имею, как так вышло. Даже не представляю.
До Артёма смысл её слов дошёл, наверное, только через полминуты, а сначала он просто почувствовал безмерное облегчение. Едва не улыбался, как идиот, пялясь на её лицо. Жива. И здорова.