— Вот вляпался… Порезвился так порезвился, — пробормотал он, трогаясь с места.
Фудзио мчался вперед, терзаясь мыслью о том, что женщина так и не проронила ни слова. Конечно, в этом была своя логика. Если бы она закричала, все вышло бы еще хуже. Фудзио пришлось слегка придушить ее. А вдруг бы она задохнулась?! Если среди белого дня убить человека в его собственной квартире, остается только спасаться бегством.
Когда в условленное время Фудзио подобрал на шоссе Ёко Мики, он все еще был не в себе и поначалу больше помалкивал.
— Что случилось? Ты нездоров?
— Уже все нормально.
— А тебе вообще разрешили выходить на улицу? Может, лучше было полежать в постели?
— Да нет, говорю же тебе, все в порядке. От твоей заботы мне сразу полегчало. Ну, а ты как? У мужа все хорошо?
— Да.
Трудно поверить, но сейчас Фудзио говорил искренне. А Ёко тоже отвечала без притворства.
— Вот как? Значит, муж у тебя все же есть.
— Вовсе нет. Мы же договорились разыгрывать представление.
— И впрямь, — Фудзио сделал вид, что настроение у него поднялось, но упрямство Ёко его раздражало. — Сегодня можем хорошо поразвлечься. Куда поедем?
— Все равно куда, но…
— Что — «но»?
— Недавно подружка сказала, что есть хороший отель за Фудзисавой.
— Ну и подружки у тебя!
— Она замужем, но ее муж работает на фирме и каждый вечер торчит на работе до глубокой ночи, а то и вовсе не является домой по нескольку суток. Поэтому ночью она ходит в развлекательный центр и там расслабляется.
— Муж что, ничего не замечает?
— Он хвастается знакомым, что его жена страшно умная, мол, читает «Повесть о принце Гэндзи».[29]
Фудзио уже не первый раз подмечал, что жены дурят своих глупых, добродушных мужей как хотят. Порой это его даже забавляло. Однако сегодня он ощутил глубокое презрение к этим блудливым тварям, которые смеют обманывать своих таких замечательных мужей.
— Мне кажется, что моя подруга несчастна. Всякой замужней женщине хочется, чтобы муж каждый день приходил домой. И не слишком поздно, — заключила Ёко.
— Чтобы заняться сексом?
— Ну, я этого не говорила. Но ведь не дело, когда не хватает времени даже толком поужинать вместе. А ее муженек сразу заваливается спать.
— Что же в этом плохого? Он ведь домой приходит! — деланно удивился Фудзио.
— А что хорошего? Во сне сексом не займешься. Ну и выспаться ему нужно… Контора-то далеко от дома, столько времени добираться до службы!
— Хм…
— Вот я и говорю. Она вроде и замужем, а вроде и не замужем. Бедняжка!
— Но разве это справедливо — решать свои проблемы, обманывая мужа?
— А разве хорошо не являться домой по нескольку суток?
— Это не муж виноват. Виновато правительство, или общество, создавшее подобную систему трудовых отношений.
— Но если ты должен являться домой — изволь являться! Тут Фудзио даже поперхнулся.
— Тогда твоей подружке лучше было бы выйти замуж за такого, как я. Так ей и передай.
— Да, но ведь ты — безработный…
Если мужчина не работает, он не вправе претендовать на звание мужчины. Это Фудзио усвоил в полной мере. Но когда он уловил в реплике Ёко презрительную язвительность, то почувствовал прилив ярости.
Однако в данный момент они ехали развлекаться, так что пришлось стерпеть.
Вести машину было сложно, дорога все время петляла, но указания Ёко безошибочно привели к белому зданию под названием «Отель-эрмитаж».
— Я слышала, что пятнадцатый номер здесь самый интересный, — со знанием дела заявила она.
Пятнадцатый номер оказался занятым. Из двадцати номеров свободными были лишь три или четыре.
— А вот семнадцатый номер…
Фудзио высматривал свободную комнату.
— Ну, что решаем? Какой номер?
На стоянке Ёко опередила Фудзио и сама заботливо прикрыла автомобильный номер экраном-заглушкой, каковые в подобных заведениях предлагаются клиентам, не желающим ненароком «засветиться». Видать, не в первый раз это делала.
— Так какой номер? — переспросил Фудзио у Ёко, решительно устремившейся на второй этаж.
Ступив в спальню, он потрясенно воскликнул:
— Это еще что такое?!
Фудзио даже подумалось, что они не туда попали.
Место для любовных свиданий должно иметь и атмосферу соответствующую. Номер, куда он впервые вез Ёсико, имитировал ночлег под мостом; казалось, что рядом плещется Гудзон.
— Да что же это, в самом деле?!
Номер, куда привела его Ёко, был стилизован под комнату детского сада. С потолка свисали клоуны, медведи и прочие игрушки. Стены были выкрашены в желтый цвет, на одной из них висела магнитная доска для азбуки. Знаки японской азбуки и буквы латинского алфавита на радость «детишкам» были яркими и разноцветными.
Одна деталь вызвала у Фудзио еще большее изумление. Он даже рот раскрыл. В углу комнаты сверкал гимнастический снаряд «джунгли».
— «Лианы» довольно тонкие, но взрослого выдержат, — прокомментировал Фудзио, удостоверившись в прочности «приспособлений».
— Ну, разве это не прелесть? — воскликнула Ёко, явно довольная впечатлением, произведенным на Фудзио.
— Детсад какой-то!
— Ну, да. А я воспитательница. Нравится?
— Гм…
Пока Фудзио растерянно озирался по сторонам, Ёко подошла к доске с азбукой и налепила два имени — «Ватару» и «Ёко».
— Вот, Ватару-тян, садись-ка сюда, — Ёко не только произнесла, но и действительно силком усадила Фудзио на стул.
— Скажи-ка, Ватару-тян, чем ты вчера занимался дома?
— Сделал папе массаж поясницы, вырвал седые волосы у мамы, подставил подножку старшему брату, поджег усы кошке, — молол Фудзио всякий вздор.
— Нельзя издеваться над старшим братом. И кошечка будет болеть от такого жестокого обращения. Ты перед сном хорошенько почистил зубы?
— Посмотри, посмотри…
Фудзио, как ребенок, во всю ширину разинул рот, показывая зубы. А когда Ёко, сделав вид, что рассматривает их, приблизилась к нему, он резко схватил ее за руку и грубо притянул к себе.
— Нельзя это делать с воспитательницей!
Ёко вскочила к нему на колени, и Фудзио поцеловал ее.
— Ватару-тян, давай снимем одежду и примем ванну.
— А я не знаю, как надо снимать одежду! — капризничал Фудзио.
— Не может такого быть. Раз ты уже ходишь в детский сад, то должен уметь раздеваться самостоятельно!
— А ты воспитательница, вот и покажи. Разденься сама и покажи. Тогда я тоже пойму, как это делается.
— Ну, что за несносный ребенок! Ладно. Придется тете показать тебе, как надо снимать штанишки. А ты, Ватару-тяну, начинай, раздевайся сам, ты же умный мальчик!
Наблюдая за раздевающейся Ёко, он испытывал некоторое разочарование. Ёко уже не так возбуждала его, как ему хотелось.
— Ватару-тян, ты идешь в ванную? — спросила Ёко.
— Иди первая, — буркнул Фудзио, неожиданно прекращая игру. Ему уже надоели эти глупости.
— Ладно, пойду первой.
Голая Ёко проследовала на цыпочках в ванную комнату.
Ожидая ее, Фудзио поднялся и походил вокруг гимнастического снаряда «джунгли», изучая его устройство. Потом, когда через некоторое время появилась Ёко, обмотанная махровым полотенцем, он со смехом сказал:
— А попробуй забраться туда прямо так, а?
— А не сломается? — засомневалась Ёко, но Фудзио сказал:
— Что ты переживаешь? Тут же не написано, что нельзя трогать. Пусть сломаются, хоть пополам согнутся — какое нам дело? Эта комната до утра в нашем распоряжении!
Затем последовал моноспекталь Ёко.
Она проворно и с удовольствием пробиралась по «джунглям», ползала вверх, перешагивала через препятствия и, усевшись на самом верху, посмотрела вниз на Фудзио.
— Прекрасный обзор, — сказала Ёко, позируя.
— У меня тоже.
— Я такая легкая. Ничего не погнула, не сломала.
Однако Фудзио все мрачнел и мрачнел.
Ему вовсе не хотелось исполнять супружеский долг вместо мужа Ёко, женатого на развратной женщине. В принципе, виноват в этом был сам муж — или судьба — только и всего. Но Фудзио начинал различать в Ёко черты Мидори. Перед разводом, когда отношения их зашли в тупик, он не знал, чем занимается Мидори, когда его нет дома. Наблюдая за Ёко, он начинал понимать, что был прав в своих смутных подозрениях.
29