На то, как он перебирал диски, она смотрела со скептичной улыбкой, но только дело дошло до Aerosmith, выражение ее лица изменилось на удивленное.
— Dream on, — пропел Ваня, помахивая диском.
Дело было в смысле. Иван готов был под присягой заявить — за всю жизнь не встретил человека, который бы мечтал так же красиво, как Ульяна Сафронова. Ее уверенность в том, что завтра будет лучше, чем вчера, заражала окружающих, буквально подчиняла всех этой идее. Эта девушка не просто представляла себе лучшую жизнь в отдаленном будущем, но совершенно отчетливо знала, как таковой добиться. И не останавливалась на достигнутом: добившись своего, она тут же делала следующий шаг к новой цели. И горела — горела своей верой в лучшее будущее, вдохновляя других. Не было в Ульяне ничего мелкого или даже половинчатого, наверное, за это провидение было к ней щедрее, чем к остальным.
Ваня этим восхищался. И тем, как она стояла посреди его комнаты и подпевала Стивену Тайлеру, пока весь ее мир рушился. Было понятно, что завтра она встанет разбитой, с адским похмельем и, возможно, пожалеет себя, но затем обязательно поднимется на ноги снова и будет улыбаться, мечтать и уверенно шагать вперед.
Все получилось внезапно, как-то само собой, естественно: вот он стоял на расстоянии трех шагов, а через мгновение уже обхватывал лицо и целовал губы. Бокал вылетел из ее пальцев и разбился о паркет, расплескивая по нему остатки виски. Это отрезвило, и Ваня ее отпустил, но было уже поздно. В глазах застыл немой вопрос пополам с предвкушением. Алкоголь таки сделал свое дело, сорвав тормоза, и Ваня с Ульяной бросились друг к другу, жадно сцепились. Голод вырвался наружу, толкая на поступки, о которых невозможно было не сожалеть впоследствии. Даже если разум пытался совладать со страстью, градус повышался слишком быстро, снова и снова одерживая победу.
Понимая, что рискует оставить синяки на коже Ульяны, которая все еще является женой другого, Ваня не без труда оторвал губы от ее шеи и заглянул в глаза. Изменившееся выражение в них сбивало с толку, будто здесь, сейчас он держал в объятиях незнакомку. И отчего-то мысль о том, что в ее жизни было множество всего неизведанного, такого, до чего можно добираться, снимая пласт за пластом, казалась невероятно привлекательной. Вся она была будто шкатулкой с бессчетным количеством доньев.
— Сделай это, — прошептала Ульяна, лишь оправдывая свою непредсказуемость.
Ваня знал, что она сама бы не решилась на первый шаг, но сопротивляться ему не сможет. Забавно, он и сам не понимал, что подтолкнуло, но на анализ подсознания не было сил. Вырвалось ли старое желание или новый виток начался с нуля — имело ли это значение, если от одежды нетерпеливо избавлялись, по минимуму, на инстинктах, а еще опыте, дарованном не друг другом?
В одном из стоявших ящиков стенки была припрятана упаковка презервативов, и поскольку кровать казалась ужасно далекой, Ваня просто задрал платье, подхватил Ульяну на руки, под коленями, и прижал к стене. Из груди рвалось что- то больше похожее на хриплые крики, чем на обычные стоны, но ни о красоте, ни о романтике не шло и речи. Нечего было украшать. Каждое движение ощущалось болезненно-остро, заставляя содрогаться всем телом. И быстро пришедшая разрядка была такой же: опустошающей, но не приносящей облегчение, будто неправильность происходящего трансформировалась из этики в физику. И, в то же время, он никогда не испытывал ничего подобного. Даже глаза повлажнели от слез. Колени подогнулись, и они с Ульяной оказались на полу.
Каждая взрывная волна оставляет после себя разве что груду обломков, и Ваня понимал, что этот неуправляемый поток, судя по всему, уничтожил все прежние отношения, что подтвердилось даже быстрее, чем парень рассчитывал.
— Мне нужно уходить. Немедленно, — сказала Ульяна, поднимаясь на ноги и собирая свои вещи по комнате.
— Не хочешь поговорить? — переспросил он, не сумев скрыть раздражение. Реакция последовала незамедлительно:
— А о чем тут говорить? — тут же показала зубы Саф. — Не помню, чтобы мы с тобой жаждали разговоров до, а тогда они были куда уместнее. Хочешь помочь — вызови такси.
Она только платье оправила, не стала натягивать колготки, даже белье при нем надевать постеснялась, будто это было еще интимнее. Может, и было. Ваня понятия не имел.
— И куда ты поедешь? К мужу? — спросил он, не сдерживая издевки.
— Нет, к маме, — отрезала и покинула комнату.
Когда Иван немного привел себя в порядок и вышел в коридор следом за ней, Ульяна уже натягивала пальто.
— Слушай, останься. Или ты думаешь, что мы наделаем что-нибудь худшее?