И вдруг Любим встрепенулся. Будто спал себе спокойно, и неожиданно будильник зазвенел. Мазнул рукой по своим хлюпающим волосам, рывком глянул на часы и засобирался куда-то. Надел томный плащ, застегнулся на все пуговицы, на прилавок поставил табличку «отдел закрыт» и лишь затем вспомнил про Яну.
— Мне нужно срочно отлучиться из магазина. По одному важному делу. Очень-очень важному! Понимаете?
Художница пожала плечами. Ей-то что. Может, у него живот заболел. Любим пулей выскочил из-за прилавка и припустил к выходу. Пробежав несколько шагов и набрав приличную скорость, он внезапно что-то вспомнил, ударил по тормозам и даже проехался по паркету галереи, как по замерзшей луже на тротуаре. Развернулся и трусцой подбежал к ничего не понимающей Яне.
— А давайте сегодня вечером мы с вами снова погуляем, а?
Яна даже растерялась. Но Любим был настойчив:
— Помните, как мы с вами чудесно под зонтиком фланировали? Когда еще спасли мальчишку с пожарной лестницы. Помните?
Если честно, Яна не горела желанием прогуливаться с этим продавцом, но в эту минуту ей почему-то вспомнился высокий охранник, и злость на этого студента-дрессировщика с новой силой вынырнула из глубин ее памяти, и совершенно неожиданно для самой себя она согласилась:
— Ну что ж, давайте. Я все равно собиралась по первому снегу потоптаться.
— По снегу, говорите… Посмотрим еще, по какому такому снегу, — зловеще проговорил Любим, ухмыльнулся и добавил: — Ну до вечера, снегурочка.
…Мониторы показывали свои ежедневные передачи: черно-белые люди суетились в черно-белом магазине. Ничего интересного, по телевизору такое никто бы смотреть не стал. Лишь веселая мелодия вносила в этот серый мир краски — она волнами накатывала из приемника Костика.
Устроившись с ногами на стареньком диване, Славка пил чай из кружки своего спасителя, поглощал белоснежное пирожное, доставленное Танечкой из буфета. Сейчас ему нравилось все: и внимание к собственной персоне, и отсутствие зубной щетки, и, понятное дело, сладкий завтрак. Не говоря уже о том, что все это происходило вместо уроков.
Костик уже собрался, стоял у двери со своей сумкой, набитой учебниками, — ждал, когда Славка допьет-доест, надо бы эту находку доставить родителям, а то они от беспокойства, наверное, уже с ума спятили.
А вот Танечка времени не теряла — она то и дело поправляла волосы и загадочно улыбалась. Старалась повернуться к Костику правой щекой, у нее был очень милый профиль — вздернутый носик и родинка, как раз с правой стороны. А что же Костик? А ничего — рукой все время дергает — это он на часы нетерпеливо посматривает. Будто на самолет торопится. Другой бы на его месте уже давно заметил, как девушка старательно глазки строит, и пригласил бы ее, например, в кино, а этот все, видать, про свою библиотеку думает.
— Ну что, брат? Пора? — вроде как вопрос прозвучал. Но Славка понял: никто его особо не спрашивает. Так взрослые командуют.
Когда они вышли в шумный торговый зал, Славке показалось, что ночная история всего лишь очередная фантазия, не может быть, чтобы в таком нарядном и благополучном месте творились такие ужасные вещи после закрытия. Он поежился от собственных воспоминаний. И в этот момент высокий охранник, который до сих пор не то что не поругал его за полуночные приключения, а даже не поинтересовался, как его фамилия, вдруг протянул ему свою большую ладонь. Наверное, побоялся, что Славка потеряется и опять с ним придется возиться. И снова, как в первый раз, Славка с готовностью подал ему свою руку.
Шагать стало веселее, теперь понятно, почему малышня любит тащиться за руку: можно глазеть по сторонам и не думать, куда ступаешь, да и ногам легче.
Навстречу, засунув руки в карманы, вышагивал мальчишка. Его пасла мама, она, бедняга, семенила за своим чадом зигзагами и, завидев что-нибудь важное в витрине или на прилавке, истерично восклицала: «Тоша, я тебе сказала: ни на шаг не отходи от меня. Стой! Жди меня на месте, я на минутку! Я кому говорю?! Тоша!» А Тоше хоть бы хны, Славка по глазам понял — Тоша потеряться мечтает, заблудиться и не слышать этих ежеминутных окриков. Странно. Славка чувствовал совсем другое — он бы шел так сколько угодно, шел, послушно повинуясь сильной руке, которая твердо сжимала бы его ладонь. «Наверное, думает, что мы с папой за игрушками идем», — сама собой сформировалась хвастливая мысль. Но мальчишка даже не заметил Славку.