— Что? — Голос директора загремел еще громче, будто в него железо добавили. — Этого нам еще не хватало! Как это «чуть не загрызли»? Почему это у нас по ночам маленькие мальчики по универмагу гуляют? Требую объяснений!
Сергеич надулся еще больше — с шумом втянул в себя воздух, мазнул рукавом по своему носу и забубнил:
— А я-то что? Я собачушек выпустил, а они сами к этому паршивцу кинулись… Я-то при чем? Когда они добычу чуют, им лучше не мешать, а то они и покусать могут, чего доброго…
— А как смогли оказаться в магазине настоящие воры? Мы же все двери перед уходом на замки закрываем! — гремел директорский голос, в котором уже не просто железо — чугун ухал. — И почему ваши хваленые собаки кинулись на кого послабее? Почему грабителей не учуяли? А?
Сергеичу стало обидно за своих питомцев. Как это не учуяли, учуяли!
— Так ведь грабители специальным порошком обсыпались! — выпалил Сергеич.
Директор от такого неожиданного признания окаменел. На старшего охранника страшным грузом опустился тяжелый директорский взор. Наверное, металл переместился из его голоса в его взгляд. А тот понял, что сболтнул лишнее, со страху втянул голову в плечи, отчего его живот еще больше оттопырился.
В наступившей тишине послышался негромкий кашель Костика. От волнения он прочистил горло. «Дядя Костя! Собаки не виноваты! Им подсыпали специальный порошок…» — застучало в памяти.
— Игорь Николаич, — начал студент-вечерник, — простите, можно уточнить, а что пропало из оргтехники?
— Что, что!!! Самый лучший компьютер… как корова языком слизнула!
«…Они украденный компьютер прикрутят к телескопу…» В голове студента начала вырисовываться картинка, будто он собирал рассыпанные осколки пазла, один кусочек, второй — вот и фрагмент готов. Многое еще было непонятно, но Костик почувствовал — он сможет справиться с этой головоломкой.
— У меня к вам просьба, Игорь Николаевич, — обратился к директору Костик. — Дайте мне сутки, и я постараюсь найти этих злодеев. По-моему, у меня есть одна маленькая зацепка.
— Хорошо, Шерлок Холмс. Даю вам ровно двадцать четыре часа. — В голосе директора больше не было железа. — Но имейте в виду, — погрозил он Сергеичу, — чтоб никаких собак! С вами, господин дрессировщик, мы еще разберемся…
Эдуард Ильич протер свои очки-велосипеды и водрузил их на нос. Это означало одно: в космосе все спокойно, можно идти домой. Все звезды зажглись вовремя — по своему небесному расписанию, неучтенных и неоткрытых на сегодня больше нет, а кометы поблизости не обнаружены. И главное — не наблюдается опасных метеоритов. От этих можно чего угодно ждать, метеориты иногда прилетают на Землю. За ними глаз да глаз нужен, а то, если не уследишь, кому-нибудь на голову грохнутся. Так что у астрономов, как видите, работа хлопотная, а не шаляй-валяй, как можно подумать, мол, любуйся себе на звезды и ничего не делай…
Нацепив очки, Эдуард Ильич почувствовал приятную усталость. Единственное, что профессор мог делать без своих очков, — это смотреть в телескоп, для этого очки не требуются: в телескопе очень большие линзы, они все увеличивают во много-много раз безо всяких очков. Он посмотрел на часы — скоро начнутся вечерние новости по телевизору, он их никогда не пропускал. Пора на землю.
Если бы вы сейчас захотели увидеть Эдуарда Ильича, то вам пришлось бы запрокинуть голову наверх, и, кстати, у некоторых она бы закружилась. Зал, откуда астрономы следят за ходом планет, самый большой в обсерватории, его раздвижной потолок находится на такой высоте, что не каждый парашютист сможет без страха взглянуть оттуда вниз. А ученые-астрономы каждый вечер садятся в маленькое железное кресло и поднимаются вместе с огромным телескопом к самому куполу. Купол напоминает перевернутую чашу, две половинки этой чаши каждый вечер раздвигаются в разные стороны, и жерло гигантского телескопа устремляется к звездам.
Профессор нажал на большую красную кнопку, телескоп плавно качнулся и вместе с небольшой платформой, на которой ютился Эдуард Ильич, поехал вниз. Старинные железные створки древнего купола натужно заскрипели и устремились навстречу друг другу. Небо скрылось.
Спрятав в сейф свои умные записи, где он аккуратно зафиксировал все небесные метаморфозы, профессор повернул ключ в замке, проверил, хорошо ли закрыта дверца, и повесил ключ на гвоздик. Затем надел плащ, выключил перед уходом свет и зашагал к выходу.
Хлопнула дверь — словно прогремел выстрел: коротко и резко. И раскатистая канонада ответила из разных потаенных уголков зала: бах-бах-бах… будто бы вражеская батарея открыла ответный огонь — это эхо заметалось под сводами старинного здания. И тишина… Но и она длилась недолго, в древнем дворцовом безмолвии раздался щелчок, и острый ослепительный лучик выхватил из темноты ключ. Он все еще покачивался на веревочке.