Что я мог сказать ему. Эти жалкие слова «Мне жаль» или «Соболезную». Они всё равно не покажут всего моего шока и печали. И я просто поднял лицо и поцеловал его. Он немного помедлил и впился в мои губы. Жёстоко и почти кусая.
- А как сейчас Ники? – тихо спросил я, когда он позволил мне вздохнуть.
- Психолог говорит, что травма не залечится так просто… это же не порез. Но постепенно он забывает, и из памяти стирается, что их должно быть двое. Нам сложнее с мамой. Мы будем помнить всегда. Может, однажды мама расскажет Ники правду. Но это будет не скоро. Не замёрз?
- Нет, всё в порядке. Эмиль, может, не стоило вспоминать такие вещи?
- Я хотел рассказать раньше, но почему-то не смог, а сейчас мне легче, ты уже почти всё обо мне знаешь, – он улыбнулся, смотря на меня. Садист? А ведь он совершенно нормальный человек, и эта его черта мне нравится. Он опять что-то уловил в моих глазах.
- Тебе не даёт покоя моё первое признание? – насмешливо.
- Да. Не могу найти ответа на вопрос. Слишком много несоответствий.
- Да. Это так. Останешься сегодня у меня?
- В зеркальной спальне? – я прищурился.
- И не только…
- Что, у тебя там ещё что-то есть? – мы засмеялись.
- Я припрятал набор BDSM-щика в ящике прикроватной тумбочки, – и вдруг он перестал смеяться и, схватив моё лицо двумя руками в кожаных перчатках, сказал прямо в губы. – Боже, Энжей, как же я хочу тебя! – и снова впился мне в рот. Я тонул, как уже много раз, тонул в нём. Мы целовались, точнее, сейчас он, понемногу отпуская себя, показывал мне, насколько он жаждет. Это было несравнимо с тем, что было раньше. Немного грубо, но в тоже время очень аккуратно. Можно подумать, что безэмоционально, но со страстью. Как в нём всё это уживается? Я застонал в его рот, когда он, притягивая меня ближе, погладил мою ширинку.
- Эмиль, мы на улице… - попытался я.
- Забылся, – дыхание немного сбилось. – Хочешь, сходим в планетарий? –вдруг спросил он.
- Чтобы ты мог без опасения меня целовать в темноте?
- Нет, чтобы немного окрасить твои будни романтикой, – просто ответил он. Я ещё больше путался и совершенно не знал, что хочу, но кивнул и он повёл меня в планетарий.
Было так мило, когда он взял меня за руки и посадил в кресло, а я расслабился и даже не заметил, как погрузился в полудрёму. Разбудил меня мягкий поцелуй в висок. Я открыл глаза и увидел смеющиеся серые глаза, нет, не серые, а стальные.
- Просыпайся, спящий любитель планет.
- Мммм… уснул. Надо же, – я потянулся.
- Пойдём, мама звонила, просила купить Ники груши, – он вдруг наклонился надо мной и поцеловал. – Я держался, сколько мог.
- Долго же ты… - обнимая его за шею и открываясь для него, проговорил я.
Как только мы вошли в квартиру, в меня врезался плачущий комок из платиновых волос и мягкого костюмчика синего цвета.
- Энжей! – всхлипнул Ники. Я поднял его на руки, он обвил меня маленькими ручками, в глазах были и восторг от моего появления, и слёзы оттого, что я так долго не приходил, и любовь. Такая чистая, незамутнённая ничем. Так любят только дети. Моя бабушка говорила, что только ребёнок может показать, что такое настоящее чувство доверия и любви. Он всхлипнул ещё раз и из глаз полились слезинки.
- Маленький, я пришёл, всё, успокойся. – Эмиль подал мне платок, и я аккуратно вытирал бегущие слёзы.
- Ты не уйдёшь!? Будешь с нами? Со мной и с Эмилем? – и вот что ответить на эти вопросы. Дети умеют загонять в угол взрослых разумных людей.
- Я останусь, – ответил я, улыбнувшись. И встретился со стальным, очень серьёзным, взглядом.
- Здравствуйте, Диана.
- Здравствуй, Энжей. Проходите, мальчики, будете кушать? У нас сегодня лазанья. – Но я уловил вздох облегчения, видимо, Ники превзошёл сам себя. Он постепенно успокаивался, но с моих рук категорически не слезал, уткнувшись холодным носиком в шею, сопел и цеплялся за мой джемпер.
- Ники, я тут. Может, покажешь мне, что рисовал всё то время, пока мы не виделись? – он вскинул головку и улыбнулся, слез с моих рук и, оставив меня сидеть на диване, убежал в свою комнату.
- Он соскучился, – ставя тарелки на столик, сказал Эмиль. Я сглотнул. Почему-то жутко хотелось есть. – Проголодался?
- Немного.
- Поедим, и можно будет пойти на площадку. Если не устал, и я тебя не очень утомил. – Я покачал головой. В комнату вбежал Ники с охапкой листов и какой-то коробкой. Эмиль подхватил его и посадил рядом со мной, а сам сел напротив и взял свою тарелку.
- Вот! Энжей, это ты и это тоже, а вот это я и ты, и опять ты и Эмиль, и я и ты, и ты и я, и просто ты… - тараторил малыш. Я перебирал рисунки, а Ники прислонился к моей руке и вцепился маленькими пальчиками в рукав, прижимая другой коробку к себе.
- Спасибо, Ники, очень красивые рисунки, особенно вот этот. – Я показал ему тот, на котором мы были втроём, Ники был нарисован посередине. И мы с Эмилем держали его за ручки.
- Правда? – тихо спросил он.
- Да, правда. А что у тебя в коробочке?
- Это подарок тебе, но я не отдам, пока ты не поклянёшься, что больше не уйдёшь так надолго, – очень серьёзно проговорил ребёнок, смотря своими большими серыми глазами на меня. Я молчал, а его глаза увлажнялись.
- Я не уйду так надолго.
- И будешь играть со мной!
- Хорошо.
- И… любить моего брата? – я шокировано смотрел на него, перевёл взгляд на спокойного Эмиля. И столкнулся с серьёзными глазами его мамы. Что мне ответить? Я понимал, что нельзя обманывать ребёнка, но этот чертёнок, загнал меня в угол.
- Ники, нельзя спрашивать такие вещи, – вдруг очень ровно сказал Эмиль. – Он должен сам решить, с кем ему играть и кого любить.
О! Боже! Я опустил голову, я не могу посмотреть на него. Ники открыл коробочку и достал оттуда лошадку, немного неказистую, голубого цвета и с белой гривой. И с коричнево-зелёными глазами. Я улыбнулся и взял ее в руки.
- Нравится? – шёпотом спросил меня Ники.
- Очень, маленький.
- Эмиль сказал, что ему тоже… Энжей, я не буду плакать, ты только не уходи, – шёпотом и смотря мне в глаза. Я знаю, что он не понимает, что просит, и я знаю, что Эмиль тут не при чём. И что история, рассказанная им, тоже. Я просто не могу отказать ему. Зачем ранить его. Зачем делать наперекор себе. Ведь я хочу остаться.
- Ники… - начала было Диана, которая всё это время тихо просидела в кресле и пила чай.
- Я останусь. И не уйду, а завтра провожу тебя в садик.
- Я люблю тебя, Энжей, – тихо, без надрыва, а я просто прижал его к себе и поцеловал в платиновые кудри.
Мы спокойно поели, и даже Ники поклевал что-то с моей тарелки, потом он торжественно помогал мне мыть посуду.
- Я тоже не буду плакать, если ты останешься, – прошептал Эмиль мне на ухо, когда Ники умчался одеваться на улицу. – Ты не должен потакать ему.
- А тебе? – насмешливо спросил я.
- А мне тем более, я уже взрослый мальчик и всё пойму, всё, кроме одного – отказа.
Он прижал меня к мойке и воспользовался тем, что руки у меня были в пене, залез горячими пальцами мне под джемпер. Погладил пресс и поднялся чуть выше и вскользь прошёлся по соску. Я закусил губу.
- Эмиль, мы не одни.
- Я знаю, – убирая руку, проговорил он. – Мне так хочется завалить тебя на стол…