Сверху на него посыпались мелкие камни. Борис Антонович поднял голову. С горы медленно спускался охотник, настороженно сжимая в руках двустволку. Строго глядя на Тропинина, он спросил:
— Что здесь происходит?
— Помогите! — попросил Борис Антонович, указывая на камень. — Скорее!
Мужчина недоверчиво оглядел геолога, кинул взгляд на место взрыва, спросил:
— И здесь… бомбили?
Тропинин, не слушая, вновь навалился на камень, силясь сдвинуть его с места. Охотник, забросив ружье за спину, принялся помогать, подумав, что человек спасает кого-то, засыпанного взрывом. Общими усилиями сдвинули камень, и Борис Антонович осторожно пополз в пещеру. Незнакомец схватился за ружье, строго окликнул:
— Эй, назад!
— Сюда не ходи! — закричал в ответ Тропинин. — Не ходи!
— А ну вылазь! Вылазь, тебе говорю! Стрелять буду!
Тропинин, шаря руками по полу пещеры, пытаясь отыскать оставленную там куртку, наконец понял приказание и удивленно спросил:
— Вы что надумали?
— Вылезай, говорю! «Что?»
— Я здесь куртку забыл. Ищу…
— Живо! Знаем мы эти куртки!
Тропинин, услыхав щелканье взводимых курков, вылез наружу. Он увидел наставленную на него двухстволку и отшатнулся.
— Это еще что такое? — спросил он изумленно.
— Пошли! Шагай куда скажу!
— Позвольте… — повысил голос Тропинин.
— Не разговаривай!
Пройдя немного, Тропинин остановился и сказал:
— У меня здесь вещи, — указал на мешок и кожаную сумку.
Охотник подобрал их и еще строже приказал:
— Иди! Да молча иди, а то… как двину!
Уже наступили сумерки, когда конвоир ввел Тропинина в городское отделение милиции. Начальник отделения строго посмотрел на вошедших. Узнав Бориса Антоновича, он удивленно спросил его конвоира:
— В чем дело?
— В пещере хотел спрятаться. Вот вещи… Не иначе — шпион!
— Что?! — возмутился Тропинин и, сжав кулаки, шагнул к говорившему. — Я — шпион?!
— Борис Антонович, обождите, — попросил начальник милиции.
— Он гору взорвал. Донец завалил и еще кричит!
— Ничего не понимаю, — возмутился Тропинин. — Привел в милицию и городит черт знает что!..
— Давно вы из дому? — снова перебил начальник милиции.
— Неделю… Нет, больше, пожалуй. Десятый день.
— Да… — хмурясь сказал начальник милиции. — Одним словом, вчера немецкие фашисты напали на нас. Началась война, уже бомбили областной центр…
— Война?.. — прошептал Тропинин. — Война, — и резко сказал начальнику милиции: — Немедленно предоставьте мне машину! Немедленно!..
Образцы вновь открытого Тропининым металла самолетом были отправлены в Москву. Через неделю началась разработка карьера, куда Тропинин привел первую партию машин с оборудованием. День и ночь производились работы. Добытую руду немедленно вывозили на Урал.
Из Академии Тропинину сообщили, что он открыл очень ценный металл, но, как показали исследования, абсолютно не влияющий на процессы в металлургии. Предположение Бориса Антоновича, что «санит» явился причиной появления синего луча, в Академии тоже категорически отвергли. Тропинин снова побывал в пещере. С партией рабочих чуть не по крупинке перебрал землю, завалившую вход. Не обнаружил он и никаких признаков куртки, оставленной им в пещере во время грозы. Анализы воздуха, струившегося из большой трещины, появившейся после взрыва в глубине пещеры, не подтвердили наличия какого-либо газа.
Временами Борис Антонович соглашался с мнением ученых, что синий луч, виденный им, был выброшен из недр земли при громадной подвижке пластов. И все же ночи напролет искал состав жидкости, от действия которой «санит» (в Академии присвоили металлу другое название, но Тропинин до сих пор называл его по-своему) дает синий луч.
Шла война. Фашисты приближались к Донбассу. Институт, в котором работал Тропинин, эвакуировался на восток. Вместе с ним выехала из городка Крутые Горы и семья Тропинина. Квартира опустела. Борис Антонович перестал ходить домой, поселился в институте и бóльшую часть времени проводил в лаборатории в поисках синего луча. Свои расчеты и выводы он сжато записывал в книжку в ярко-зеленой обложке. Иногда забываясь, Тропинин на страницах записной книжки мечтал о будущем «санита», предполагая, что, используя синий луч, можно будет рыть каналы, пробивать в скалах туннели, расчищать в горах путь для железнодорожного полотна. Во всех этих догадках геолог исходил из простого расчета: при взрыве на Донце уцелела пещера, значит действие синего луча строго направленно. Мечтал… А иногда с гневом швырял листки, исписанные формулами химических соединений.
Шла война. Шахтерский городок покидали последние эшелоны. На улицах и площадях октябрьский ветер трепал обожженные утренними заморозками листья, тоскливо выл на опустевших заводских дворах, стонал в стальных переплетах копров. Земля вздрагивала от близкой артиллерийской канонады.
Борис Антонович сегодня был в военкомате, просил направить его в действующую армию. Снова отказ, снова приказано ехать на восток. Завтра вечером с последней машиной института он покинет родной город. Завтра?.. Он встал, походил по лаборатории. Сел и принялся составлять раствор. Влив последнее вещество, задумчиво глядя в окно, встряхнул колбочку.
Вдруг сильный взрыв неподалеку разорвавшегося снаряда потряс здание. Закачались люстры, жалобно звякнули на столе стеклянные пробирки, задребезжали оконные стекла. Тропинин, не меняя позы, прислушался. Издали донесся глухой шум. Нарастая, он приближался. На долю секунды показалось, что снаряд зацепил железные листы крыши и потащил их, гремя и взвизгивая. Вблизи раздался взрыв. Здание вновь встряхнуло.
«Артиллерийский обстрел? — выпрямляясь, прошептал Тропинин. — Так близко немцы?» — Он хотел подойти к телефону, позвонить секретарю райкома, справиться об обстановке, но взгляд его упал на колбочку с новым раствором, и геолог замер.
В колбочке переливалась серебристая жидкость. Точь-в-точь такая же, как и та, что выплеснулась из пещеры. Тропинин, предчувствуя разгадку появления синего луча, еле сдержал крик радости. Забыв обо всем, он торопливо схватил толстостенную стальную трубку, заваренную автогенной сваркой с одного конца, зажал ее в слесарные тиски, направив свободный конец в кирпичное основание круглой голландской печи, стоящей посреди лаборатории. В отверстие Тропинин осторожно опустил маленький кусочек «санита» и рукой склонил колбу. Маленькая капля серебристой жидкости просочилась в трубку. Оттуда мгновенно вырвался синий луч. Наткнувшись на кирпич, луч врезался в него и исчез на долю секунды, потом, мелькнув с другой стороны, вонзился в стенку. В печи и стенке, там, где их коснулся синий луч, зияли круглые отверстия.
Бледный, взволнованный Тропинин замер посреди лаборатории. Где-то совсем рядом с зданием института снова разорвался снаряд. Борис Антонович кинулся к столу, записал в книжечку формулу серебристой жидкости. Выхватив из кармана письмо, которое он не успел отправить жене, написал прямо на конверте: «Синий луч найден». Потом зачеркнул это и написал: «То, что искал, нашел». Торопливо уничтожив все свои сегодняшние расчеты, он выбежал из лаборатории и, припадая к земле, когда поблизости рвались снаряды, добрался до почты. На телеграфе вместо девушки сидел рослый красноармеец. Сердито хмурясь, он что-то отбивал ключом. Не оборачиваясь к вошедшему, красноармеец, протянув руку, сказал:
— Давай, что там у тебя?
— Сейчас, — заторопился Тропинин. Склонившись к столу, он быстро написал формулу на листке, — вот, Академии наук.