– Ваши пироги, Софья Александровна, я готов есть до бесконечности.
По дороге в кабинет она представила ему сидевших в столовой молодого человека и девушку:
– Вы незнакомы? Это сын Марата Васильевича Артем, а это Зоя, его невеста.
Один взмах ресниц Зои, и внезапно Жене показалось, что земля начала уходить из‑под ног. Еле устояв на ногах, он с трудом сумел из себя выдавить:
– Очень приятно, рад познакомиться.
Марат Васильевич встретил его на пороге кабинета, дружески пожал руку.
– Заходи, заходи. Ну‑с, давай, посмотрим, что там у нас.
Он просматривал текст с внесенными изменениями, удовлетворенно кивал головой, иногда задавал вопросы – тогда Жене приходилось напрячь всю свою волю, чтобы не ляпнуть какую‑нибудь глупость. В голове вертелось:
«Надо же – как только этому плюгавому удалось отхватить такую телку!».
Тут же в памяти всплыл рассказ приятеля – тот долго дружил с дочерью Дорониных Ирой, их однокурсницей, и даже собирался на ней жениться, поэтому на правах жениха был в курсе всех пикантных секретов семьи. До поры до времени он хранил их, как будущий родственник, но когда по окончании университета Ира вышла замуж за немца и укатила в Германию, отвергнутый жених счел себя вправе облегчить душу во время одной из дружеских вечеринок. От него‑то друзья по застолью, в том числе и Женя, узнали, что прежде Доронин жил и работал в Москве. Там у него осталась другая семья – жена и сын Артем. С Антикант он познакомился на какой‑то конференции, влюбился с первого взгляда, но отношения их в течение двух лет оставались официально незарегистрированными – то ли законная московская супруга Доронина не хотела давать развод, то ли он сам не решался. Лишь после рождения Иры, развод был получен и второй брак узаконен.
Когда первая жена Марата Васильевича умерла от рака, Доронины по настоянию Софьи Александровны забрали к себе Артема. Однако подросток оказался неблагодарным – он возненавидел мачеху, презирал отца, а сестру постоянно изводил ехидными репликами. В семнадцать лет Артем вернулся в Москву и поступил на факультет журналистики, после чего вся семья с облегчением вздохнула. Время от времени он наезжал к отцу, вел себя при этом нагло и развязно, но Антикант относилась к пасынку с ангельским терпением и перед всеми демонстрировала свою лояльность. Сам Женя нынче увидел этого Артема в первый раз, и тот ему совершенно не приглянулся, если не сказать большего, но девушка!
Отгоняя навязчивые мысли о сидевшей в столовой красотке, аспирант Евгений Муромцев вытащил из кейса журнал со своей последней публикацией и протянул Доронину.
– Марат Васильевич, я еще не показал вам последний номер «Вестника», вот статья.
Шеф полистал и удовлетворенно кивнул.
– Что ж, три статьи, тезисы докладов – это уже солидно. Думаю, в конце октября можно будет представить диссертацию на ученом совете, а в начале ноября сделаешь доклад в ведущей организации – думаю, что в институте у Соболева. Если они дадут положительный отзыв, считай, что половина дела сделана.
– А раньше нельзя? Я внес все исправления, как вы сказали, автореферат у меня готов.
Доронин развел руками.
– Никак не получится – один из оппонентов, которого я тебе наметил, уезжает в длительную командировку в Индию, мне нужно будет решать, кем его заменить. К тому же над началом реферата тебе придется еще немного поработать – фразы об актуальности и практической значимости выглядят несколько размытыми. Да и незачем торопиться, времени еще у нас достаточно, – с этими словами он поднялся, показывая, что разговор окончен, и сделал гостеприимный жест рукой: – Пойдем пить чай, а то опять убежишь, как в прошлый раз, и Софья Александровна устроит мне жестокий разнос.
Нет, нынче Женя убегать не собирался. За столом его посадили рядом с Зоей, и от близости ее голова у него пошла кругом. С другой стороны от девушки сидел Артем Доронин, и в его взгляде, устремленном на невесту, читалось откровенное вожделение. Марат Васильевич, подмигнув, достал из буфета пузатый графинчик с домашней наливкой.
– Думаю, никто не станет возражать, если мы столь радостное событие, как знакомство с молодой невестой, отметим чем‑то более крепким, чем чай?
Женя торопливо прикрыл свой бокал ладонью:
– Мне нельзя, я за рулем.
– У вас своя машина, да? – Зойка улыбнулась, и сердце Жени моментально куда‑то провалилось.
– Ну, не совсем своя – папина. Просто он сейчас ездит на служебной, а эту отдал мне.
– Ой, мне так нравится кататься на машине!
– Я бы мог вас покатать, если пожелаете.
– У тебя будет сто машин, двести, сколько захочешь! – Артем быстро захмелел, и лицо его раскраснелось. Он недовольно взглянул на Женю, хозяйским движением обхватил плечи Зойки и резко притянул ее к себе. Она осторожно высвободилась.
– Посуду побьешь.
Софья Александровна принесла из кухни блюдо с жареными кусками курицы, поправила сбившуюся скатерть и грудным голосом сказала мужу:
– Марат, у молодых бокалы пустые, достань‑ка еще водочки.
Показалось Жене или нет, что она намеренно желала напоить пасынка? Зойка почти не пила – едва пригубила и поставила на место. Из‑под длинных ресниц вновь бросила на Женю долгий зовущий взгляд и поднялась. Артем вцепился в ее руку и потянул назад.
– Сиди!
– Да мне в туалет надо.
Выдернув руку, она выбежала из комнаты. Артем потянулся за ней, но неожиданно потерял равновесие и врезался локтем салатницу.
– Ну, брат, ты уже готов, – расхохотался тоже порядком набравшийся Марат Васильевич.
– Ах, боже мой, Артем, переодень рубашку, я дам тебе чистую, – Софья Александровна засуетилась, захлопотала вокруг пасынка, оттирая салат салфеткой.
Женя, чувствуя, что становится лишним, поднялся.
– Благодарю, разрешите, я уже пойду. Спасибо, Софья Александровна, все было очень вкусно.
– Да‑да, Женечка, до свидания. Заходите к нам почаще, не забывайте нас. Марат, проводи Женю, потом найди в шкафу какую‑нибудь рубашку для Артема. Только пакет на верхней полке не трогай – там твой новый костюм, что Ирочка тебе летом в Италии купила.
– Не надо меня провожать, Марат Васильевич, я сам найду дорогу, до свидания. До свидания, Артем.
Женя пожал руку, протянутую научным руководителем, та оказалась потной и липкой. Доронин‑младший пробормотал в ответ что‑то невнятное. Руку ему Женя подавать не стал чисто из гигиенических соображений – побоялся испачкаться салатом. Зойка стояла в прихожей возле трехстворчатого трюмо и неторопливо водила щеткой по густым коротким волосам. Их с Женей взгляды пересеклись в зеркале.
– Уже уходите? Надоело здесь?
– Да нет, почему, – Женя смущенно оглянулся, на дверь в столовой, – просто дела.
– А на машине когда покатаете? Или просто так говорили?
– Да хоть сейчас, – забыв обо всем на свете и любуясь изящным изгибом ее шеи, сказал Женя.
– Тогда пошли, мне уж тут все осточертело!
Одной рукой она прижала к груди свою сумочку, другой порывисто схватила Женю за руку и увлекла к выходу. Он оглянулся – ему показалось, что в дверях столовой мелькнуло лицо Софьи Александровны, и на нем было написано неподдельное удовлетворение. Возможно, чего‑то подобного Антикант и добивалась.
В машине Зойка, сразу прилипнув носом к стеклу, с интересом разглядывала дома и улицы незнакомого города, – до сих пор ей не приходилось бывать нигде дальше Воронежа. Женя поинтересовался:
– Вы впервые в Ленинграде?