Вводящая в заблуждение индивидуалистов антропоморфизация сознания ведет прямиком в невозможный тупик. Но не только кантовский корреляционизм должен быть отброшен в связи с необходимой масштабной чисткой, связанной с переходом к реляционизму. Это также относится, например, ко всем восточным или связанным с нью-эйдж идеям о некоем космическом сознании. У Вселенной не только нет мозга для сознания: у нее фактически нет стимула для обретения сознания, поскольку сознание возникает только для того, чтобы скрыть недостатки, характерные для жизненных ситуаций человеческих существ. Человек не только единственное животное, которое говорит - и тем самым абстрактно мыслит, - он также единственное животное , которое развивает эту способность, чтобы вообще выжить. Язык развивается как дарвиновский ответ на эволюционные недостатки человека. Говорить и думать - это лишь способ человека компенсировать свою физическую слабость и эволюционные преимущества других видов животных.
Вполне понятно, что язык приобретает магическую ауру, ведь он является разрушительно эффективным оружием человека против конкурирующих видов в борьбе за ограниченные ресурсы. Если бы у человечества не было этих преимуществ в области коммуникационных технологий, конкуренты без лишних слов уничтожили бы его и включили в длинный список неудачников, уничтоженных эволюционным процессом. Однако у языка нет никакой другой функции, кроме этой условной и эмерджентной роли, и это, конечно, относится и к мыслям и сознанию, которые он, в свою очередь, порождает. Первичный аспект человека - это его существование и наслаждение этим существованием, то есть природа, которую он разделяет с другими животными, а не культура, которая отделяет его от них. Вторичные способности - язык и мышление - возникли для того, чтобы обеспечить развитие и наслаждение существованием, а не наоборот.
Однако Вселенная не испытывает ни потребности, ни интереса в языке, мыслях или любом виде сознания. Хотя сознание может быть чрезвычайно ценным и примечательным для человека в его самопоглощенности, оно совершенно бессмысленно для всех остальных значимых сущностей во Вселенной. В самом начале не было даже малейшего следа слов. Слово может быть помещено в начало Творения только тогда, когда уникальный разговорчивый Человек использует язык, чтобы попытаться постичь то, что трудно постичь, запертое в сознании, которое обставлено и оклеено языковыми обоями. Язык, а тем самым и мышление, и сознание существуют не более 200 000 лет. А что значат всего лишь 200 000 лет сплетен и размышлений одного вида животных на одной-единственной планете в 14-миллиардной, гигантской и к тому же постоянно расширяющейся Вселенной? Вопрос, конечно, риторический, а ответ - никакой. Нам свойственно путать то, что кажется важным для нас самих, с тем, что важно во всеобщей перспективе.
В том, что касается исторически необходимой децентрализации сознания, синтетизм радикально отличается от объективного пантеизма во всех его разновидностях, таких как буддизм, индуизм, суфизм и нью-эйдж. Поиски космического сознания вне человека, как это делают эти идеологии, - не что иное, как по-детски неправильная проекция антропоцентрических, интернаркотических фантазий на то, что для этого особенно плохо приспособлено. Правда в том, что Вселенная с ее огромным творческим потенциалом слишком фантастична, чтобы нуждаться в сознании. С другой стороны, узко ограниченные человеческие существа - возможно, единственное сознание во Вселенной, поскольку сознание возникло исключительно как средство контроля ущерба, именно из-за экзистенциальной ограниченности человека. Таким образом, синтетизм исповедует себя приверженцем только субъективного пантеизма, но не объективного варианта. Мы выбираем проецировать божественность на существование в целом - субъективный пантеизм вместо этого является истиной как актом par excellence - вместо того, чтобы верить, что космос навязывает нам свою божественность через множество сомнительных и самозваных посланников. Синтетически мы располагаем сознание между Энтеосом (индивидуальным субъектом) и Синтеосом (коллективным субъектом), танцующим на вершине Атеоса (двигателя субъекта). Но крайне важно держать его как можно дальше от Пантеоса и всех прочих суеверий, касающихся космического сознания.
Французский философ Жиль Делёз посвятил много работ искусству управления хаосом, который возникает в мире до появления человека. Он возвращается к кочевым корням человечества и называет эту более глубокую картину человеческого существа dividual (делимое человеческое существо), в отличие от капиталистического индивида (неделимое человеческое существо). Постгуманистический индивидуум Делеза, в свою очередь, идеально подходит в качестве идеала для восходящей нетократии в условиях информационизма (см. "Нетократы"). Делез утверждает, что индивид аутоиммунен. Быть аутоиммунным - значит видеть в себе как хорошие, так и плохие стороны, как это необходимо. Быть аутоиммунным - значит признать, что человек конечен и постоянно делится в каждый момент, движимый внутренними желаниями и драйвами, которые в столкновении с непрекращающимся потоком внешних мемов объединяются вокруг кочующей, индивидуализированной идентичности. Быть аутоиммунным - значит дать полное выражение нашей патологической печали и страху смерти. Разумеется, индивидуум всегда осознает, что Вселенная имеет право и возможность раздавить его в любой момент. Жизнь на самом деле очень хрупка, и это не просто сентиментальная фраза.