Придерживаясь корреляционистского нарратива об абсолютной изолированности и отграниченности субъекта и объекта как друг от друга, так и от окружающего мира, буржуазии удается создать привлекательную идентификацию с субъектом и связанную с этим фантазию о покорении объекта как совершенстве истории. Заметим, что субъект - это индивид, а объект - атом: это изолированные, разграниченные, неделимые сущности. Так рождается индивидуализм, а вместе с ним и капиталистический патриархат. Индивидуалистическая и атомистическая идеология попадает на благодатную почву среди новой элиты, которую она утверждает, быстро становится аксиомой и остается таковой вплоть до наступления эпохи Интернета в конце XX века. Это происходит потому, что и индивидуализм, и его спутник атомизм созданы специально для продвижения интересов и гегемонистских устремлений растущей буржуазии.
Кант, несомненно, является пророком индивидуализма par excellence. Его индивид - это трагический солипсист, который - именно в силу своего солипсизма - волен действовать как безжалостный эгоист. Радикальный субъективизм Канта - с его акцентом на свободе воли, доминировании, абстрактном внутреннем опыте и строгой солдатской этике - построен на трансцендентальном отделении субъекта от объекта, что означает, что объект можно обожествлять без помех, чтобы затем завоевать, колонизировать и разграбить. Индивидуализм - главная идеология. Индивидуум занял место Бога как единственное , что определенно в жизни, согласно основному постулату Декарта "Я мыслю, следовательно, я есть", который Кант позже развивает до совершенства. Гуманизм и репрезентационизм быстро вырастают из индивидуализма и атомизма и предполагают их в качестве метафизических аксиом. Благодаря приоритету репрезентации над репрезентируемым, репрезентационизм подходит взорвавшемуся капитализму до основания. С его активно наблюдающим субъектом и пассивно наблюдаемым объектом - этот объект существует лишь потому, что субъекту нужно с чем-то соотноситься, - репрезентационизм является возвышенным выражением капиталистической идеологии. Общество основано на сильных, активных, расширяющихся субъектах. Вокруг них снуют слабые, пассивные, ограниченные объекты, жаждущие взгляда и внимания субъекта. На эти объекты нужно охотиться, завоевывать их, приручать, эксплуатировать и, наконец, выбрасывать, после чего весь процесс повторяется с новыми объектами в качестве мишеней.
Репрезентационизм - это не только идеальный нарратив для колониализма, рабства и безудержной, безжалостной эксплуатации природных ресурсов; он также является необходимой основой для нарратива патриархальной сексуальности, в котором мужчина выступает в роли активного субъекта, а женщина - пассивного объекта. Поэтому то, что женщины в этом повествовании ставятся в один ряд с эксплуатируемыми шахтами и колонизированными континентами, не должно удивлять. Не вызывает особого удивления и то, что репрезентационизм ограничивает человеческую сексуальность жаждущим власти и подтверждения мужчиной, охотящимся за пассивным женским телом, которое, в свою очередь, жаждет и умоляет мужского взгляда, и которое не требует ничего другого, кроме как подчиниться мужчине и угодить ему. Расистская точка зрения Европы на аборигенные народы Азии, Африки, Америки и Австралии функционирует точно по такой же схеме. Следовательно, общественный дискурс XIX века пронизан набором странных аксиом, которые могут утверждать, что африканцы не могут научиться читать и писать, а у женщин отсутствует половое влечение; все эти заблуждения и пропагандистская ложь являются следствием одной и той же извращенной идеологической базовой предпосылки. Этот репрезентационизм окончательно превращается в агрессивную гиперкондицию в форме фашизма XX века с поклонением одному лидеру как идеальной личности (Бенито Муссолини как Il Duce, Адольф Гитлер как Der Führer и так далее).
Однако есть объект, которым патриархальный взгляд никогда не может насытиться; объект, который постоянно ускользает от тщетных попыток наблюдателя завоевать, колонизировать и разграбить, и это объект, который в конце концов дает название всей парадигме, о которой идет речь, а именно капитал. Так как капитал постоянно отгораживается от патриархальной похоти - ни один человек никогда не может быть достаточно богат; где-то всегда есть больше денег, которые можно сделать, больше прибыли, которую можно извлечь, больше роста, который можно произвести для каждого, кто просто возьмет себя в руки и откажется от безделья, - индивидуализм укрепляется с помощью чрезвычайно мощного метафизического двигателя: прогресса.